Вот кто работает на Путина и Кремль, так это профессор экономики Сергей Гуриев. Он прям почти моментально выполняет пожелания Национального Лидера. Хочешь позитива и конструктива? Пожалуйста.
Ведь не одна, а целых две вещи страшно развеселили меня во время последней пресс-конференции Путина.
Про первую уже знаете. «Если бы хотели отравить, то отравили бы». Ведь к тому моменту у меня уже был записан разговор с отравителем Кудрявцевым, где он подробно рассказывает, что отравить хотели, но не получилось. «В нашей работе много нюансов» (с)
А вторая — это когда Путин сказал, что нет у меня позитивной повестки и я ничего не предлагаю. Ведь помимо предвыборной программы на выборах мэра Москвы, выборах президента, партийной программы, у меня к тому моменту был записан свеженький разговор с профессором Гуриевым ровно об этом. Подробный диалог о том, что делать, чтобы страна наша жила хорошо и богато.
Посмотрите, пожалуйста. Буду рад вашим замечаниям, отзывам и помощи с распространением.
Любови Соболь сегодня утром выломали дверь. Её саму увезли на допрос, а в квартире провели обыск, изъяв всю технику, включая телефон 7-летней дочери Соболь.
Причина в том, в понедельник, когда я выпустил видео разговора с одним из членов группы убийц Кудрявцевым, Соболь была у него на лестничной клетке. И позвонила ему в дверь.
Всё. Звонишь в дверь убийце — тебе выламывают твою собственную и увозят тебя на допрос.
Такая истеричная реакция не просто подтверждает подлинность разговора с Кудрявцевым, но и, случайным образом, даёт нам больше информации о том, сколько заплатили ФСБшникам, которые пытались меня убить.
Многих впечатлили задрипанные подъезды членов бригады убийц Таякина и Кудрявцева. Вернее как задрипанные — обычные подъезды. У всех такие. Тем не менее, всё равно возникает вопрос: даже если отбросить моральную сторону, да на черта они соглашаются людей убивать, если за это не платят?!
Однако, похоже, что платят. По крайней мене на квартиру в Новокосино хватит.
Как вы знаете, с самого утра Люба поехала в гости к Кудрявцеву, по адресу который совсем несложно обнаружить.
Она провела там много часов, названивая в дверь 38-й квартиры и пытаясь выманить оттуда горе-отравителя из ФСБ. Делала, в общем-то, самую важную и опасную журналистскую работу — терпеливо ждала, чтобы задать Кудрявцеву вопросы, которые, к сожалению, следственные органы ему не зададут.
Вот выписка на квартиру, в которой мы искали Константина Борисовича Кудрявцева. Жилье, судя по всему, ведомственное, раньше принадлежало городу Москве, а в 2014-м было приватизировано и передано в собственность сына, жены и тещи Кудрявцева.
И как положено по законам жанра, теща Кудрявцева сдала своего зятька с потрохами. Правда, не специально.
В какой-то момент к Любе вышла женщина, как раз Галина Субботина. Но вышла она не из 38-й квартиры, которая ей принадлежит на треть, а из соседней, в том же тамбуре, 37-й.
Что за паранормальное явление такое? Что ей делать в соседней квартире? Берем выписку и нам открывается секретный мир вознаграждений сотрудников ФСБ за убийства химическим оружием.
28 октября 2020 года отравитель и замывальщик моих трусов Константин Борисович Кудрявцев купил соседнюю 37-ю квартиру. Через 2 месяца после спецоперации в Томске и Омске.
Да, это не вилла в Дубае или Маями, как у российских депутатов, и даже не квартира на «золотой миле» в центре Москвы. Всего 40м2 в Новокосино. Но тем не менее. Такая квартира стоит около 7,5 миллионов рублей. И купил ее наш ФСБшник Кудрявцев без ипотеки. Принес 7,5 миллионов и купил.
Цена за квадратный метр в соседнем доме - 195 000 руб
Может ли это быть совпадением? Может, конечно. Но лично мне так не кажется.
Думаю, что мы все же видим выплату «компенсации» за операцию. За проваленную.
Наверное, за успешную можно было бы купить квартиру и в пределах МКАД. А может быть, даже, внутри ТТК.
Как-то во время отсидки очередного ареста я прочитал книгу Петра Талантова «Доказательная медицина». Книга очень хорошая (всем рекомендую), очень толстая (если бы не арест, то не прочитал) и имела для меня одно важное последствие: я перестал страшиться медицинских текстов.
Раньше мне это казалось чем-то вроде теоретической физики: непостижимое сакральное знание великих людей. А после, когда ознакомишься с тем, как было изобретено всё, что мы сейчас называем «медицина», ясно, что врачи люди великие, но нормальные. Можно разобраться во всем.
Я это к тому, что вчера, после публикации в «Ланцете» статьи о моем отравлении, многие врачи написали интересные посты, изобилующие всякими медицинскими фиговинами.
Например, из классной статьи Ирины Якутенко, написанной в стиле «кратко перескажу для чайников», я узнал о том, что мне, оказывается, переливали плазму крови. И что вся симптоматика отравления органофосфатами была настолько очевидна, что ни один человек с дипломом врача не мог её не увидеть. Там вообще любопытно, почитайте. Вот её пост в ФБ:
Мой текст про то, что немецкие медики узнали – и подробно описали в одном из самых крутых научных медицинских журналов ...
А ещё я увидел вот такой классный пост одного из врачей, где он пишет, что всё, что случилось со мной, — триумф современной медицины. В 80-е «Новичок» придумали как супероружие, а в 2020-е отравление им могут лечить в обычной клинике.
много ссылок во врачебной ленте на статью из Ланцета с описанием случая лечения интосикацией Новичком из Шарите....
Я сам об этом постоянно думал в «Шарите» (ну на этапе, когда снова смог думать): хотел бы я, чтоб такая медицина была доступна всем в России. Ничего такого уж экстраординарного там нет. Университетская больница. Не специальная. Не «кремлёвская», не «бундестагская». Просто все всё делают чётко и по самому современному протоколу. А также все эти больничные шнуры и штуки в стенах действительно работают.
Сколько раз я не был в российских больницах, там везде есть какие-то штуки в стенах, к которым подключается оборудование. И можно получать всё от электричества, до кислорода. Но ни разу не видел, чтоб оно работает.
В реанимационной палате «Шарите» куча приборов, и каждый реально работает! Это было очень непривычно. Я лежал там, весь обмотанный проводами, и совершенно не зря. Врач, например, смотрел в экран и говорил: сегодня вы спали всего 4 часа.
Современная медицина действительно поразительная, и открывает потрясающие возможности для граждан тех стран, правительство которых занимается здравоохранением, а не просто пилит на всяких «нацпрограммах» и закупках, как у нас.
Рано или поздно и у нас будет гораздо лучше.
Это хорошее.
А плохое и очень грустное — это та часть публикации «Ланцета», на которую обратили внимание врачи, но не обратила широкая публика. Потому что там не про «Новичок», а про наши больницы:
Ну и последний занятный момент — так сказать, милая деталь. На четвертый день пребывания в «Шарите» у Навального поднялась высокая температура и резко выросли маркеры, указывающие на системное воспаление. Мазки с кожи, взятые при поступлении, показали целый зоопарк разных бактерий, устойчивых ко всем распространенным антибиотикам — это так называемые внутрибольничные, или госпитальные штаммы. Они размножаются в больницах, где врачи используют множество антибактериальных препаратов, и, пытаясь выжить, вырабатывают устойчивость к ним. Большинство заведшихся в больницах бактерий погибают, но те, которые проходят этот отбор, становятся абсолютно неубиваемыми. Это очень большая — и, что хуже, быстро увеличивающаяся — проблема. Госпитальные инфекции ежегодно уносят жизни десятков тысяч людей, против этих микробов помогают (да и то не всегда) только антибиотики запаса, которые часто весьма токсичны.
Опасаясь, что обнаруженные у Навального устойчивые стафилококки могут вызвать системную инфекцию, ему вводили один из таких запасных — то есть не используемых в широкой практике — антибиотиков под названием ванкомицин. Для лечения инфекции мочеполовых путей — от которой, очевидно, не спас используемый в Омске левофлоксацин, так как размножившиеся там бактерии были к нему устойчивы — немецкие медики применяли антибактериальный препарат, к которому, как оказалось, вызвавшие инфекцию бактерии устойчивы не были. Кроме того, Навальному делали ингаляции с колистином — еще одним токсичным антибиотиком запаса (он крайне вреден для почек). Причина — гнойная жидкость в легких и повышенный уровень С-реактивного белка, одного из маркеров воспаления. Другими словами, немцы предполагали, что какая-то из суперустойчивых бактерий оккупировала легкие.
«По счастью, несмотря на высокий риск аспирации (попадания рвотных масс, еды или жидкости в дыхательные пути) в бессознательном состоянии вскоре после начала симптомов и колонизацию несколькими разновидностями устойчивых к антибиотикам бактерий, у пациента не развилась тяжелая инфекция. Вероятно, выздоровлению во многом поспособствовало хорошее состояние здоровья пациента до инфекции», — заканчивают свою статью немецкие врачи. https://theins.ru/politika/237973
Это я тоже помню, потому что обсуждалось аж до моей выписки. Немцы были в ужасе от того, каким комплектом адских устойчивых к антибиотикам бактерий я был покрыт после двух дней в омской больнице. Это так называемые внутрибольничные штаммы бактерий. В России, где повсеместно злоупотребляют антибиотиками, это колоссальная проблема. Пока будут лечить от основного заболевания, тебя убьет инфекция.
В «Шарите» с этими бактериями боролись чуть ли не больше, чем с последствиями «Новичка» — боялись того, что эта дрянь расползется по всей больнице. Я слышал много шуток про суровые сибирские вирусы.
Но штука в том, что Сибирь ни при чем. Это просто провал в управлении медицинским учреждением. Такие провали имеют совершенно прямое последствие. Знаете, какова средняя продолжительность жизни мужчины в Омской области? 66 лет. Катастрофа.
И можно, конечно, сказать, что главврач омской больницы Мураховский врал о моем диагнозе, потому что система такая. Типа, любой бы врал (хотя мы точно знаем, что не любой). Мураховский не просто врун и, как выяснилось сегодня, человек с украденной диссертацией, но он главврач, в реанимации которого живут и процветают устойчивые к антибиотикам
- золотистый стафилококк
- сине-гнойная палочка
- клебсиелла
- кишечная палочка
и тд.
И он стал министром здравоохранения всей области. А назначил его министр здравоохранения всей России.
Поэтому грустно мне даже не от того, что врут о диагнозах, а от того, что они плохие люди и плохие врачи. Лишающие нас доступа к достижениям современной медицины. А они удивительны.
Боюсь, что теперь даже незыблемого авторитета «доктора» Мураховского — бывшего главного врача Омской больницы скорой помощи, а ныне министра здравоохранения Омской области — не хватит.
Конечно, скоро в телевизоре нам скажут: как можно сравнивать какой-то жалкий «Ланцет» — всего лишь главный научный медицинский журнал мира, и великих светил Мураховсский и Сабаев с их «обменом веществ».
Тем не менее, сегодня на сайте госпиталя Шарите, где я провел месяц, опубликован пресс-релиз. Называется он «Восьмое и финальное заявление по делу Навального».
«Идентификация отдельного фосфорорганического соединения — сложный и трудоемкий процесс. Фактически, установление причастности агента „Новичок“ и продуктов его биотрансформации в этом случае было достигнуто только через несколько дней после установления диагноза отравления ингибитором холинэстеразы и не повлияло на терапевтические решения, — пишут медики. — (…) Тесты на активность бутирилхолинэстеразы, которые в основном используются в качестве теста функции печени, широко доступны в повседневной клинической практике и обычно являются единственным лабораторным параметром для подтверждения клинического диагноза отравления фосфорорганическими соединениями».
...
По мнению врачей, решающими факторами благоприятного исхода стали интубация и искусственная вентиляция легких в течение 2–3 часов после появления симптомов и отсутствие предшествующей тяжелой гипоксии.
...
«Начало и продолжительность терапии атропином в течение первых двух дней остаются неясными. К счастью, несмотря на высокий риск аспирации в начальный период потери сознания и колонизацию несколькими бактериями с множественной лекарственной устойчивостью, у пациента не развилось серьезной инфекции. Его хорошее состояние здоровья до отравления, вероятно, способствовало его выздоровлению», — говорится в отчете Charite.
В целом, всё как и говорил химик-убийца Кудрявцев: если бы самолёт не посадили, то через 2 часа всё бы развивалось по другому сценарию.
И надо же как интересно, ни про диабет, ни про панкреатит эти 14 немецких профессоров не пишут. Не нашли у меня ничего такого. Видимо Мураховский просто использовал особо чувствительный стетоскоп, которого в Шарите не было. Передовая разработка отечественной «оборонки»!
Ну и главное — Владимиру Путину теперь станет полегче. На каждой пресс-конференции он заламывал руки и восклицал: ну когда же немцы передадут нам данные?
О каких данных идет речь непонятно: одинаковую кровь брали и в Омск, и в Берлине.
Но теперь это значения не имеет. Медицинские данные опубликованы и доступны всему миру.
Я говорил, что вся эта история с отравлением круче голливудского фильма и вы ещё не представляете насколько.
В классическом детективе всегда есть сцена, когда сам убийца сознается в содеянном. И у нас она тоже есть. Это просто невероятно. Но обо всем по порядку.
Ровно неделю назад мы выпустили расследование, оно стало мировой сенсацией, только на моём ютюбе уже 17 миллионов просмотров.
Доказательства, предъявленные нами, настолько убедительны, что даже заказчик преступления — президент Путин — не смог отпираться и фактически подтвердил, что великолепная восьмерка, следившая за мной почти 4 года, — это сотрудники ФСБ.
Но понятное дело, что Путин не мог на всю страну сказать: да, я приказал ФСБ убить своего политического оппонента. Поэтому снова начал городить чушь о том, что никакого расследования не было, а всё это «легализованная информация ЦРУ», сотрудники ФСБ за мной просто присматривали, а самым главным доказательством того, что отравления не было, является то, что я жив. Потому что, если хотели бы, то, конечно, отравили.
Позже Песков выразился ещё яснее, сообщив журналистам, что ФСБ «присматривает» за мной, потому что это обычная практика в случае тех, кто «контактирует со спецслужбами других государств», а также «допускает высказывания, призывающее к насильственной смене власти».
Таким образом, подумав несколько дней, Кремль и Путин ответили нам:
Первое: за всем стоит ЦРУ.
Второе: да, сотрудники ФСБ были, но они просто следили за мной.
Третье: если бы хотели убить, убили. А раз остался жив, то не убивали.
Аргумент про ЦРУ настолько смехотворен, что его моментально опровергли журналисты, включая прокемлёвских. Они написали подробные отчеты о том, что для получения информации, использованной в расследовании Bellingcat, никакого ЦРУ и близко не надо. Она действительно продается любому желающему. Смешно, что кремлёвские СМИ даже сокрушаются, что из-за меня теперь услуги «побива» подорожают.
Вторая часть путинского опровержения тоже не выдерживает критики. Если за мной следили потому, что я экстремист, то почему слежкой занимались медики и химики? Почему они летали на разных самолётах со мной? Почему приезжали и уезжали в разное со мной время, на разных рейсах с разницей в день? Это полное враньё, даже обсуждать не стоит.
Остается главный аргумент: хотели бы отравить — отравили бы. А об этом нам не может рассказать никто, кроме самих убийц.
Так вот они нам и рассказали. Вернее один из них.
В прошлый понедельник мы готовились выпускать материалы в 15.00 по московскому времени. Одновременно: мы, Bellingcat, The Insider, CNN, El Pais и Spiegel. Понятное дело, что через пять минут группа убийц и их начальников поймут, что их разоблачили, и залягут на дно. Сменят телефоны и так далее. Мы не исключали того, что этих восьмерых, проваливших задание, просто самих убьют. Или спрячут. Или сначала спрячут, а потом убьют.
Поэтому в 6 утра по московскому времен организовали штаб. И распредели задачи между собой. Чтобы с семи утра начать действовать одновременно, застав злодеев врасплох.
В 7.00 в дверь к одному из убийц постучалась Любовь Соболь, он ей так и не открыл. В это же время у одной из штаб-квартир ФСБ, где работают убийцы, их караулил корреспондент канала «Штаб»Дмитрий Низовцев, его спустя 20 минут задержала полиция по звонку из ФСБ.
Корреспондент CNN Кларисса Уорд в 7 утра пришла к координатору группы убийц Олегу Таякину и эти феерические несколько секунд увидел весь мир.
Ну а я ровно в семь утра начал звонить своим убийцам.
У Bellingcat были их телефонные номера и список номеров, по которым они звонили сами. Анализ этих данных показал, что для того, чтобы скрыть содержание разговоров, они используют специальный номер. Нечто вроде ФСБ-шного коммутатора. Мы взяли простейшую программу, такими пользуются телефонные пранкеры, чтобы скрыть номер, с которого звоню я, и подставили вместо него нужный нам номер.
Расчет простой. В семь утра звонок. Ты видишь знакомый служебный номер, берешь трубку и начинаешь разговаривать.
Почти все, кому я звонил трубку взяли, почти все ее быстро повесили. А потом нас ждала большая удача.
Константин Борисович Кудрявцев, военный химик из института криминалистики ФСБ, работавший до этого в научно-исследовательском центре биологической безопасности Министерства обороны и военной академия радиационной, химической и биологической защиты.
Он разговаривал со мной 45 минут, предполагая, что я — помощник секретаря Совета Безопасности и бывшего директора ФСБ Патрушева.
На начало разговора мы о Кудрявцеве знали только три вещи. Что он состоит в группе тайных убийц, что он химик, и что 25 августа он летал в Омск. Поэтому я предполагал, что он забрал из больницы мою одежду.
А к концу разговора Константин нам любезно пояснил многие детали.
Сейчас я говорю совершенно официально и направлю все соответствующие заявления. Мы знаем, что он сотрудник ФСБ. Сейчас вы услышите его голос. Любая фонографическая экспертиза подтвердит, что это он. А слов его достаточно, чтобы арестовать не только убийц, но и тех, кто помогал им скрыть следы преступления.
Когда президент Путин на пресс-конференции сказал: ну, если бы хотели отравить, то отравили бы, — фразу, которую сейчас повторяют все пропагандисты, — я просто в ладоши хлопал от радости. Потому что сотрудник ФСБ Кудрявцев ответил нам всем на этот вопрос. Ну и, кроме того, сейчас вы узнаете, почему Путин много думает о моих, извините, трусах.
На канале Навальный LIVE аудио разговора целиком. А если слушать не хотите, то в конце поста будет расшифровка нашего звонка.
Вот. Теперь мы с вами знаем не все, конечно, но уже очень многое. А я, видимо, стал первым человеком в истории, вопрос о трусах которого рассматривался на Совете Безопасности России, или где там Путин планирует свои самые важные операции.
Как видите, всё, что я говорил в предыдущем видео о полной деградации правоохранительной системы, подтверждается. Представляете себе. Хранятся в полиции улики попытки убийства. К ним приезжают ФСБ-шники, эти улики забирают, стирают с них следы преступления. Потом отдают обратно. Потом второй раз приезжают и проделывают то же самое. Чтобы наверняка. Это не государство получается, а бандиты. Смотрите, уже сколько людей задействовано: от врачей и полицейских до местного ФСБ. И они вообще по первому приказу совершают тяжкое преступление, фабрикуя улики.
Потому что это операция не по спасению шкуры какого-нибудь Кудрявцева или Таякина. Они Путина спасают. Он всё это придумал.
Мы с вами прижали их к стенке. Доказательств теперь более, чем достаточно. Но суду я их не предъявлю, а могу только предъявить гражданам России. Прошлый раз просил, и вы мне сильно помогли с распространением. И в этот раз прошу. Он врет на прямой линии, используя для распространения своей лжи вообще все газеты и всё телевидение страны. Мы можем ответить только тем, что будем рассказывать правду. Поучаствуйте в этом. Пусть вся страна спрашивает у Путина: почему нет расследования?
Ну и напоследок я хочу ещё раз сказать большое спасибо пилотам самолета, быстро посадившим его, и медикам, оказавшим мне первую помощь. Вы, друзья, наверняка посмотрите этот ролик. Теперь уже окончательно ясно, что Путин-то и ФСБ хотели меня убить, а выжил я благодаря вам. Хорошим людям, выполнявшим свой долг. Спасибо.
Хороших людей больше, чем злодеев. Такие пилоты и врачи — гордость России, а не таякины, путины и кудрявцевы. И рано или поздно добро победит зло.
Расшифровка звонка:
Кудрявцев: Да, Артем, приветствую.
Навальный: Константин?
Кудрявцев: Алло.
Навальный: Алле, Константин Борисович?
Кудрявцев: Да-да-да.
Навальный: Здрасьте. Меня зовут Устинов Максим Сергеевич, помощник Николая Платоновича Патрушева. Мне ваш телефон дал Владимир Михайлович Богданов. Извините за ранний звонок, мне нужно 10 минут вашего времени, очень сильно нужно. Что?
Кудрявцев: Да-да, слушаю.
Навальный: Руководство в очередной раз… новая итерация обсуждений. Попросят, наверное, вас попозже рапорт подготовить, но я сейчас делаю доклад для Николая Платоновича. На Совете Безопасности все это будет обсуждаться на высшем уровне. Мне нужно один абзац, просто краткое понимание от членов команды: что у нас пошло не так? Почему в Томске был с Навальным полный провал? Ваше мнение напишите, скажите мне, пожалуйста, я запишу, а позже уже в рапорте укажете.
Кудрявцев: В Омске был провал?..
Навальный: Не, в Томске. Имеется в виду в Томске.
Кудрявцев: В Томске?..
Навальный: Да.
Кудрявцев: А че в Томске было?
Навальный: Константин Борисович?
Кудрявцев: Да-да-да.
Навальный: Вы слышали, что я вам сказал? Я по поручению Патрушева звоню.
Кудрявцев: Не, это я понимаю все прекрасно, я просто пытаюсь в голове вспомнить — а в Томске что было?
Навальный: Ну, вы в Омск 25-го числа зачем ездили?
Кудрявцев: В Омск или в Томск?
Навальный: Вы ездили в Омск 25-го числа, в Томске была операция. И сейчас я составлю короткий… короткую версию рапорта, что там случилось. Попозже Владимир Михайлович попросит вас написать длинную версию. Я понимаю, что это в очередной раз, но руководство для Совета Безопасности просит меня подготовить документы сейчас. Поэтому вы мне очень сильно поможете и не будете задерживать Николая Платоновича.
Кудрявцев: Я б с удовольствием помог, но я сейчас на коронавирусе сижу, дома.
Навальный: Ну, поэтому я вам и звоню…
Кудрявцев: Давайте я вам это… А Макшаков? С Макшаковым если связаться?
Навальный: Макшакову я позвоню тоже, конечно же. Ну, то есть я сейчас… Это простая процедура. Я буду сейчас звонить Александрову, Макшакову, Таякину и с каждого буду просить на два абзаца объяснение, потому что мне нужно в итоге рапорт сделать на два листочка. Сами понимаете, кому я делаю рапорт на два листочка. Я не хочу здесь именами бросаться, но я б не стал вам названивать в 7 утра и не стал бы Богданову звонить в 7 утра, если бы не срочная ситуация. Поэтому просто у меня здесь вот написано: «Кудрявцев, двоеточие, считает так и так». Почему у нас ничего не получилось и что нужно… Почему было плохо и что нужно сделать, чтобы хорошо?
Кудрявцев: М-м…
Навальный: Пишу.
Кудрявцев: Я б написал, но я сейчас, я говорю, дома на карантине.
Навальный: Так вы мне скажите.
Кудрявцев: У меня подписка. Если с Макшаковым переговорите, он вот ситуацию…
Навальный: Я с ним переговорю.
Кудрявцев: Я могу с ним связаться тоже, объяснить ему.
Навальный: Константин. Я поговорю с Макшаковым. Вы меня просто услышьте, пожалуйста. Я поговорю с Макшаковым. Сейчас… и, там, письменные документы, конечно, вы на имя Богданова вы сделаете попозже. Сейчас мне нужно просто… Я всех обзваниваю и ваших коллег в том числе. Мне нужно просто с ваших слов один абзац текста. Что, по вашему мнению… Самая главная проблема провала операции в Томске. Я записываю.
Кудрявцев: Ну, я не владею информацией полностью сейчас.
Навальный: Естественно. Вы… в том объеме, в котором вы владеете информацией. Алло? Я пишу. Давайте я вам помогу? Давайте вы просто по другой… Вы, грубо говоря, по десятибалльной шкале вы оцениваете работу Александрова как? Понятно, что он ваш коллега, тем не менее.
Кудрявцев: Александрова?
Навальный: Да.
Кудрявцев: Работа хорошая, да. Оцениваю хорошо.
Навальный: Лидерские качества Таякина вы как оцениваете? Координацию команды.
Кудрявцев: А Таякин там не был. Там Осипов был.
Навальный: Я знаю, что там не было Таякина, что там был Осипов, но тем не менее Таякин в операции участвовал, правильно?
Кудрявцев: Честно, у меня нет такой информации, я не могу ничего сказать.
Навальный: Ну хорошо, Осипова вы по десятибалльной шкале как оцениваете? Ща, погодите, я записываю.
Кудрявцев: Хорошо, да-да. Хорошо оцениваю.
Навальный: Хорошо. Тогда логичный вопрос, согласитесь. Я должен, как бы, просто сейчас объяснить буду Патрушеву. Если вы говорите, что хорошо оцениваете и Александрова, и Осипова, почему ничего не получилось?
Кудрявцев: Ну вот этот вопрос я себе задавал уже не один раз, кстати. Вроде как бы, ну, по ситуации… То, что информацией, что я владею, а я владею не все информацией…
Навальный: Понимаю.
Кудрявцев: Сами понимаете, да? Я владею той информацией, которая у меня есть непосредственно. Или которая до меня доводится.
Навальный: Ровно для этого и делается доклад. (неразборчиво) Да-да-да.
Кудрявцев: А?
Навальный: Да-да-да. Я вас перебил. Я просто говорю, что ровно для этого мы и делаем доклад, чтобы каждый со своей колокольни как бы посмотрел. Поэтому сейчас меня интересует только ваше мнение.
Кудрявцев: Ну я оцениваю работу хорошо. По крайней мере, ну, работа сделана, как бы, ну, как вот, ну, делали как бы, все… прорабатывался вопрос. Я так считаю. Не один раз.
Навальный: В том-то и дело. Что прорабатывался не один раз.
Кудрявцев: Вы от Троянова звоните, да?
Навальный: Что-что?
Кудрявцев: От Троянова звоните, Артема? Просто мне номер телефона Троянова Артема высветился.
Навальный: Ну, конечно, я звоню через… по общей системе. Богданов меня просил звонить, я так и звоню, чтобы вы просто не беспокоились. Хорошо. Очевидный вопрос, ответ на который должен быть в моей бумаге. Если вы оцениваете хорошо работу и Осипова, и Александрова, почему провал-то? Что нужно сделать в будущем, чтобы ничего этого не было?
Кудрявцев: Фух… Ну в нашей работе, сами понимаете, вопросов и нюансов всегда очень много, и все учитывать, как бы, стараемся всегда по-максимальному, чтобы не было никаких просчетов и так далее. Сами понимаете, да?
Навальный: Я понимаю. Что самое главное — то есть здесь же…
Кудрявцев: Вопрос наверняка прорабатывался досконально. Я так считаю. Ну, это мое мнение. По крайне мере, если брать, ну, то что ранее там, да, было сделано, вот, но нюансы есть всегда. В каждой, как бы, в каждой работе есть нюансы какие-то, да? Вся ситуация повернулась как бы с одной стороны там, ну … как сказать-то это правильно-то, е-мае…
Навальный: Ну?
Кудрявцев: Ну, я тоже думал, что могло… Ну, посадили там это… Сами понимаете, да? Он полетел, посадили, все вот это вот. Ситуация сложилась так, что… не в нашу пользу. Я так считаю. Если бы чуть дольше, то, соответственно, чуть… могло бы все пойти и по-другому.
Навальный: Чуть дольше что? Константин Борисович?
Кудрявцев: Летел.
Навальный: Если бы чуть дольше летел?
Кудрявцев: Ну, возможно, да. Если бы чуть дольше летел, например, а не посадили его там резко как-то, как знали, возможно, это все пошло не так. То есть оперативная работа, там, медиков скорой помощи, да, на посадочной полосе там и так далее. Ну и, соответственно, там, далее… алле?
Навальный: Да-да-да. Самолет посадили через 40 минут, в принципе это должно было бы, как бы, учитываться при планировании операции. Нельзя сказать, что самолет посадили просто моментально. Рассчитали неправильно дозу, вероятности, почему?
Кудрявцев: Ну, это я не могу сказать почему. Рассчитывали все, то есть я так понимаю, что рассчитывали все с запасом.
Навальный: Хорошо. Давайте вот вопрос, который… Передо мной… Я с вами откровенно говорю. Вы поймите меня тоже. Вот есть руководство, которое, вы знаете, как ведет себя руководство…
Кудрявцев: Да-да-да.
Навальный: Давай, быстрее, сейчас, в пятнадцатый раз там всем пиши. Вот я пишу. Вот у меня написан вопрос. В чем проблема? Был Калининград, потом был Томск. Почему не были учтены проблемы Калининграда, чтобы все случилось нормально в Томске.
Кудрявцев: Про Калининград я-то и не знаю ничего совсем. У меня информации нету.
Навальный: Хорошо.
Кудрявцев: Я знаю, единственное, что там были… не про Калининград, про Томск знаю, что были, что было, как бы, да. В Калининграде я не знаю, что там, ситуация какая. Поэтому у меня информации нет.
Навальный: Хорошо, скажите, пожалуйста. Вот непосредственно механика. Как было использовано вещество? Вы считаете, что был правильный выбор сделан?
Кудрявцев: Да… Да, я думаю, да.
Навальный: Если кратко описать это мне в докладе… как это… как правильно описать это? Как это было сделано, как кратко объяснить?
Кудрявцев: Ну, это уж по оперативной связи объяснять, а не по…
Навальный: Не, ну я, естественно… Вы понимаете, кому я пишу доклад.
Кудрявцев: Да-да-да.
Навальный: Там не то, что по оперативной связи. Мне человеку, который не сильно разбирается и в общем-то не хочет вникать в детали. Как ему кратко объяснить, как было сделано? Просто чтобы я, ну, точно это сформулировал.
Кудрявцев: Как было сделано что?
Навальный: Как было нанесено вещество?
Кудрявцев: Ну, я говорю, это лучше по оперативной связи. Я, сами понимаете, я работал уже потом.
Навальный: Да, я знаю.
Кудрявцев: Я в самой, как бы, это… по крайней мере, то, что, как бы, после мы смотрели, там, как бы… делали там свои мероприятия, вот эти вот… ну, да, факт того, что нахождение, возможно, и было. Как сказать-то?
Навальный: Ну, скажите, как есть.
Кудрявцев: Куда нанесли… Ну, как бы, там, да… Сделали, да, дело. Вот. Соответственно… Может быть, и был какой-то шанс вероятности обнаружения после.
Навальный: Ну вот смотрите. Опять же. У нас с вами откровенный разговор. Вы понимаете, почему я пишу вот это все. Бутылка, скандал, телевидение, нашли, обнаружили. Соответственно, руководство говорит: объясни нам. Почему обнаружили, почему было на бутылке? И нужно объяснить им кратко.
Кудрявцев: На бутылке не было ничего.
Навальный: Хорошо.
Кудрявцев: По крайней мере, я так думаю.
Навальный: Так где было? Откуда тогда взялось на бутылке? Или не было ничего? Это придумали, что ли?
Кудрявцев: Нет, на бутылке-то нету вроде как. Ну, по крайней мере, ту, что я информацию знаю.
Навальный: Ну?
Кудрявцев: Может быть, какая-то информация до меня не доведена. Я, как бы, сами понимаете… более конкретные подробные вопросы. Станислав Валентинович, у нас он в теме полностью, как бы, на сто процентов. У него точно такая информация есть.
Навальный: Мне поэтому Богданов и дал ваш телефон, чтобы я звонил. Потому что задача, которую передо мной руководство поставило, — с каждого собрать их мнение. Здесь же, скорее, вопрос не о том, что сделать оргвыводы, а вопрос о том, что как в будущем действовать нормально. И чтобы руководство — высший руководитель — четко понимал, что произошло. Поэтому, еще раз, я извиняюсь, что я с утра вас огорошил, но кулаками стучат по столу и говорят: дай мне на две страницы, чтобы он все понял. Вот, как бы, что мне в этих двух страницах написать?
Кудрявцев: Вы мне первому позвонили, да? Извините.
Навальный: Что?
Кудрявцев: Ну, первому позвонили? Никому еще не звонили?
Навальный: Я с вас начал. У меня есть список, я сейчас буду всем обзванивать. Но на самом деле мне ж не нужно, чтобы вы мне рассказали все за всех. Расскажите просто свой взгляд. Вы бы как бы сделали иначе? Если бы вы планировали операцию, как бы нужно было сделать иначе эту штуку?
Кудрявцев: Ну, это надо садиться думать конкретно уже. В зависимости от ситуации, от обстоятельств. От возможных способов. Ой, не способов, мест, да. Тут нюансов, я говорю, очень много. И надо учитывать каждый нюанс, каждую мелочь. Я считаю, ну, мне так, ну, по моему мнению, было, как бы, спланировано и… ну, правильно было все спланировано. По-другому никак не могло быть. Если бы неправильно было спланировано, ничего б не делали. Вот. Я считаю.
Навальный: Константин. Да?
Кудрявцев: Я говорю, сам факт как бы, да. Способ был, ну, мне кажется, выбран правильно, но какие-то нюансы все равно есть всегда.
Навальный: Так еще раз. Какой способ был выбран?
Кудрявцев: А?
Навальный: Какой способ-то был выбран?
Кудрявцев: Ну, вы не знаете разве?
Навальный: Ну, я что-то знаю, что-то не знаю, но я должен у вас спросить. У меня вот написано: поговори и задай какие-то вопросы. Вот задаю.
Кудрявцев: Ну я по этому телефону не могу вам рассказывать.
Навальный: Ну, я по этому и звоню, потому что срочная бумажка нужна.
Кудрявцев: Я… Станислав Валентинович, он вам расскажет, как бы, все это было. По такому телефону-то я не могу сказать. По такой связи.
Навальный: Хорошо.
Кудрявцев: Поэтому… из-за этого только… я б сказал.
Навальный: Вы видели, что я вам звоню через коммутатор? Вы мне можете сказать. Я согласовал этот разговор с Богадновым.
Кудрявцев: Что-то мне никто не звонил. Ни Богданов вчера не звонил, ни Макшаков…
Навальный: Ну, потому что только сегодня утром…
Кудрявцев: А-а, реально только сейчас?
Навальный: Конечно. Меня самого подняли в 5 утра и сказали: давай. Я тут все утро бегаю, судорожно ищу всякие телефоны. Поэтому, если вы… Я… Хотите, через некоторое время позвоню по оперативной связи. Ну, просто, вы мне очень сэкономите время, если сейчас скажете. Потому что мне еще обзванивать… у меня список из тринадцати человек.
Кудрявцев: Ого… Да… А вы не скажете, как вас зовут, я запишу?
Навальный: Устинов Максим Сергеевич. Помощник Патрушева Николая Платоновича.
Кудрявцев: Угу.
Навальный: Так. У меня по-прежнему остались вопросы. Во-первых, вещи где? Что с вещами?
Кудрявцев: Что с вещами?
Навальный: Ну, Навальновские вещи где?
Кудрявцев: Были, ну… Я их крайний раз видел в Омске в самом. Оставили там. Мы там ездили, работали.
Навальный: Да, вы 25-го же туда летали, в Омск, правильно?
Кудрявцев: Да мне бы вспомнить. Наверное, примерно да. У меня записано на работе.
Навальный: Так и конкретно что с ними произошло, с вещами с этими?
Кудрявцев: А, конечный пункт нахождения их?
Навальный: Да.
Кудрявцев: Ну, конечный пункт нахождения их — я без понятия. Могу, знаете, что сказать? Мы, когда приехали, нам дали их… привезли местные ребята, омские, вот. С этой полиции… как она?
Навальный: Транспортной. Ага.
Кудрявцев: Да, да. Нам от них отдали коробку.
Навальный: Ага.
Кудрявцев: Мы с коробкой поработали, соответственно. И вернули все ребятам, ну, местным. А местный начальник… в принципе, у меня его телефон есть, если надо могу дать.
Навальный: Да, давайте. Запишу.
Кудрявцев: Вот он эту коробку… Я ему сказал, чтобы он вернул назад. Скорее всего, он отдал ее этим ребятам, с транспортной полиции.
Навальный: Так, дайте мне, пожалуйста, телефон начальника.
Кудрявцев: Повисите, хорошо?
Навальный: Да, конечно.
Кудрявцев: Ага. Алле?
Навальный: Да-да-да.
Кудрявцев: Сейчас, секундочку. Алле?
Навальный: Да, пишу.
Кудрявцев: 8962.
Навальный: 962.
Кудрявцев: 059.
Навальный: 059.
Кудрявцев: 2595.
Навальный: 2595. А зовут его?..
Кудрявцев: Михаил… По отчеству не записывал его.
Навальный: Михаил Павлович…
Кудрявцев: Да, он начальник БТ. Если можно поспрашивать, посмотреть…
Навальный: Да я выясню, нет проблем.
Кудрявцев: Он скажет где.
Навальный: Давайте подробнее про вещи. На них было что-то? Коробка. То есть что-то там нашли на ней? Что с этим делали конкретно?
Кудрявцев: Ну, мы же два раза ездили.
Навальный: Угу.
Кудрявцев: Первый раз пакет был. Обычный.
Навальный: Ага.
Кудрявцев: Пакет там с печатями, там все… Там разорванный весь был. Там были вещи. Они мокрые какие-то были. Были вещи, соответственно, то, что было там… костюм там, эти трусы, носки там, маска. Футболка, соответственно, да.
Навальный: Так, и какую процедуры вы реализовали? Что делали с этим? Чтобы я сообщил.
Кудрявцев: Обработку делали.
Навальный: Обработку вот по этой методике, бийской, правильно?
Кудрявцев: Бийской?
Навальный: Ну, поправьте меня, если я ошибаюсь…
Кудрявцев: Нет, я не знаю бийскую методику.
Навальный: Хорошо, а что тогда?..
Кудрявцев: Или может быть знаю, но не понимаю сейчас, о чем…
Навальный: Что тогда конкретно делали, объясните?
Кудрявцев: Ну, замывали, обрабатывали растворами. Чтобы они не это… ну, там… как сказать-то. Ну, обрабатывали. Чтобы не было следов, там, ничего такого.
Навальный: Все вещи обрабатывали?
Кудрявцев: Нет, сначала не все. Сначала, там, основные. Костюм там, трусы. Вот это все. (неразборчиво) Когда коробку принесли, мы уже… почти… ну все, все обрабатывали в последний раз.
Навальный: На вещах есть ли вероятность того, что в больнице жена Навального или кто-то срезал кусок одежды и он попал…
Кудрявцев: Нет. Нет.
Навальный: Такой вероятности нет?
Кудрявцев: Нету. Все было в целости и сохранности. Следов чего бы то ни было отрезанного и так далее не было никаких.
Навальный: Как в итоге, по вашему мнению, немцы как все это обнаружили в итоге?
Кудрявцев: Ну они ж там Бундесвер привлекли, там военные химики работали.
Навальный: Есть вероятность того, что на теле прямо у него осталось…
Кудрявцев: Не знаю, может, есть какие-то методики обнаружения…
Навальный: В каком месте его тела могли быть следы, которые они обнаружили?
Кудрявцев: Тела?
Навальный: На теле, на теле на его где они могли найти?
Кудрявцев: На теле нигде не нашли. Ну, это по моему мнению.
Навальный: Ну, хорошо, смотрите…
Кудрявцев: Они ж не исследовали тело, они ж там по крови скорее всего работали.
Навальный: Ну, это мы не знаем, как они работали. Просто я должен изучить все…
Кудрявцев: Это мое предположение только. На теле я считаю, что… Наверняка они его замывали, мыли, непосредственно еще у нас в больнице наверняка.
Навальный: Значит, у кого… с кем в омской больнице я могу поговорить, чтобы выяснить, мыли тело?
Кудрявцев: Нет, этой вот информации у меня нету, но вот Михаил, который вот....
Навальный: Который Павлович?
Кудрявцев: Начальник ПТ… А, вы уже нашли телефон, да? Угу. Он, вот он всей информацией обладает. Как там, что делали.
Навальный: Извините, вопрос такой, наивный. Но я вот исходя из того, что я записал, мне его зададут. Одежду замывали, потому что на ней могли быть следы. Значит, и на теле могли быть следы. Но вы говорите, что на теле следов быть не могло. Почему?
Кудрявцев: Ну, мне кажется, что он просто впитывается быстро. Не оставляет следов. Это Макшаков скажет более подробно. Я всей информацией не обладаю. Я даже не знаю, что там делали. Я имею в виду, сами понимаете, да?
Навальный: Ну, я понимаю.
Кудрявцев: У меня нет информации.
Навальный: Константин Борисович…
Кудрявцев: Мне сказали, я приехал, сделал и уехал. Все остальное… вся остальная информация по поводу, кто там ездил, кто это делал, нет у меня этой информации.
Навальный: Я с ними со всеми поговорю сам. Повторяюсь, мне нужно ваш взгляд конкретный, потому что руководство сказало со всех собрать информацию и составить общую картину. Значит, давайте еще раз суммируем все, что у нас есть. То есть, по вашему мнению, выжил этот… фигурант… потому что самолет посадили слишком рано, верно? Главная причина?
Кудрявцев: Ну, мне кажется, что да. Только из-за этого. Если б там чуть-чуть дольше, то, возможно, все, как бы, закончилось по-другому. Вот видите, стечение обстоятельств… Это тот самый такой вот плохой фактор, который в нашей работе, да, может быть.
Навальный: Понятно. Под стечением обстоятельств мы имеем в виду обстоятельство номер один: посадили самолет, обстоятельство номер два — это что?
Кудрявцев: Ну, это то, что это, как его… Приехала там скорая и так далее. Провели мероприятия вот эти вот, первичные, которые они обычно… Ну, там медики смотрят состояние. Они там вкололи антидот какой-то, соответственно. Предположительно — предположительно, что вот это вот, да. Или хотя… ну, симптоматика же там похожа.
Навальный: Ну да.
Кудрявцев: Они действовали непосредственно по инструкции, медики. Поэтому из-за того, что сработала скорая, да.
Навальный: Ага.
Кудрявцев: Это тоже фактор, как бы. Отвезли. Дальше, соответственно, то, что увезли его в больницу эту. Там, соответственно, тоже провели какие-то мероприятия в зависимости, там, от симптоматики и всего вот этого. Наверное, так вот, как-то. Это мне так кажется, что это сыграло роль.
Навальный: Так, еще раз. План. Я не понимаю, и, исходя из вопросов, руководство которые передо мной поставило, они не понимают. План был, что он в гостинице концы отдаст или в самолете?
Кудрявцев: Я об этом… информации у меня нету.
Навальный: Ну, то есть вообще планирование было исходя из того, где это все случится?
Кудрявцев: Если бы я знал, я б сказал. Врать не хочу.
Навальный: Врать не надо.
Кудрявцев: Ну, я говорю, как есть. У меня этой информации, как должно было проходить, нету. Не было информации. Не доводили. Я могу только предполагать, что, возможно, это все должно было там произойти.
Навальный: Так предположите. Я, собственно, ради этого и звоню. Предположение ваше заключается в чем?
Кудрявцев: Мое предположение?
Навальный: Да.
Кудрявцев: Ну, это ж только мои предположения. Я ж не знаю… не знал всего плана про проведение. Сами понимаете, да?
Навальный: Я понимаю абсолютно.
Кудрявцев: До меня доводят информацию, которую я должен знать. Больше мне ничего не говорили. Я… выдумывать-придумывать тоже, как бы, это плохо, я считаю.
Навальный: Правильно. Выдумывать-придумывать плохо, но задача, которая передо мной поставлена, извините, что повторяю, как попугай, она такая — поговори со всеми и пусть они составят как бы свое… ну, каждый человек, который сидит внутри… В нашей работе, вы абсолютно правильно говорите, все зависит от случайностей, каких-то странных вещей. Поэтому мнение каждого человека…
Кудрявцев: Так и есть, так и есть.
Навальный: Поэтому мнение каждого человека о том, что правильно, что неправильно, оно очень важно. И ваше мнение очень важно. Поэтому вот. Взгляд ваш вообще на всю картину. Ну, вы понимаете, последствия этого всего будут нам аукаться еще довольно долго.
Кудрявцев: Да, я понимаю это прекрасно. Тоже и читаю, и смотрю телевизор. Интернет читаю.
Навальный: Ну, конечно.
Кудрявцев: Не рассчитывали, я думаю, на все вот это вот, как бы. Ну, как мне кажется. Ну, как, не кажется, а я уверен, что уж… все пошло не так.
Навальный: На это, прямо скажем, не рассчитывали. Поэтому мне нужно понять.
Кудрявцев: (неразборчиво). Ну, я думаю, что это должно было, по вероятности, в ближайшее, там, какое-то время произойти. То есть, может быть, даже… А, может, на это и рассчитано на то, что полетит. Потому что, сами понимаете, время лететь там три часа примерно. Это большой… Если не сажать, то, возможно, был бы другой эффект. И результат был бы другой. Я считаю, что самолет сыграл решающую роль. Ну, не решающую… Но один из факторов. То, что посадили и провели мероприятия первичные. Вот.
Навальный: Сколько времени прошло с момента отравления до того6 как он отрубился?
Кудрявцев: Информации нет у меня такой. Я не знаю по времени, когда было все сделано. То есть когда отработали, да. Не знаю, у меня такой информации.
Навальный: Окей…
Кудрявцев: Это скажет точно Макшаков наверняка. Ну, ребята, может быть. Ну, не может быть, а скажут.
Навальный: Не, ну понятно. Да. Значит, еще у меня есть среди вопросов странный такой вопрос. Вы же с Навальным ездили сколько? И в Киров ездили в 17-м году, да? Вы-то сами как его личность оцениваете?
Кудрявцев: Чью? Его?
Навальный: Да, Навального. Чью…
Кудрявцев: Ну-у-у… в смысле, как я оцениваю его личность?
Навальный: Ну, я ж поэтому и оговорился — странный вопрос.
Кудрявцев: Аккуратный, очень это… скажем так… всего боится. Ну, с одной стороны, да. А с другой стороны — он там ходит везде, там, и так далее, да. Номера меняет периодически, да. Осторожный очень такой в этом плане. То есть он наверняка, может быть, может, чуйка какая, чувствовал, что его там… Ну, он, там, не скрывает, что следили и так далее. Сами понимаете, да? Алле…
Навальный: Да-да-да, слушаю. Я просто… я записываю.
Кудрявцев: Озвучивал, там, в своем блоге, там, не один раз, что за ним, там, это, наружка, типа, ходит, да, по пятам. То есть он очень осторожный, аккуратный, там, в этом плане. Лишних движений не делает там никогда. Мое мнение, то есть, как бы, да. Аккуратный. Аккуратный, осторожный.
Навальный: Так, есть вероятность того, что кого-то из членов группы видел в лицо? И узнает в лицо?
Кудрявцев: Ой, это навряд ли. Всегда строго к этому подходят.
Навальный: Вот у меня есть информация…
Кудрявцев: Одежда там, смена одежды.
Навальный: Значит, у меня есть информация, что однажды члены группы летали с ним вместе на одном рейсе, было такое?
Кудрявцев: Ой, этой информации у меня, к сожалению… ну, как бы, я не знаю, (неразборчиво) ничего не говорил. Обычно берут всегда рейсы специально разные. Даже если группа летит… из нескольких, там, бригад, то один летит одним рейсом, другой летит другим рейсом. Ну, стараются всегда так. Я не знаю, тут информации нет у меня.
Навальный: То есть вы такого не знаете?
Кудрявцев: Не знаю, честно говорю.
Навальный: По шкале от одного до десяти, какова вероятность того, что он или члены его группы, команды, могли сфотографировать кого-то, записать? Кто-то случайно мог на камеру попасть?
Кудрявцев: Ну, учитывая наши сегодняшние… там везде и камеры стоят, ну, все равно, когда работают (неразборчиво) закрывают и так далее. Ну, сами понимаете, да?
Навальный: Ага.
Кудрявцев: В плане всего другого остальном работаем только тогда, когда нам оперативные сотрудники дают добро. То есть они нам объясняют ситуацию, соответственно, а мы уже говорим, идем или нет. То есть всегда отсекается возможность снять кого-либо и так далее. Понимаете, да?
Навальный: Понимаю.
Кудрявцев: Максимальная конспирация — это первое дело. Чтобы никто не снял, никто лишнего не увидел и так далее. То есть это исключается всегда.
Навальный: Вы сами как оцениваете работы оперативных сотрудников?
Кудрявцев: Которые принимали участие?
Навальный: Да.
Кудрявцев: Ну, с теми, с кем я работал, хорошо оцениваю.
Навальный: Дайте я запишу фамилию и телефон.
Кудрявцев: Чей?
Навальный: Ну, вот ваших контактов, которые… С кем можно это обсудить. Если, я думаю, что я врд ли буду с ними связываться, но если руководство скажет, чтобы я мог оперативно это сделать.
Кудрявцев: Так, ну я-то всех и не помню ребят-то. Я не так часто ездил.
Навальный: Ну основные кто?
Кудрявцев: Ну, Михаила, вот это вот я могу сказать.
Кудрявцев: Да, остальных я даже и не помню ребят, давно было.
Навальный: Угу.
Кудрявцев: 17-й год — это не вчера и не полгода назад было. Я даже контактов, это, не сохраняю. Ну, по таким вещам. Я этого вот оставил, потому что мы с ним связываемся уже не один раз. Потом же еще ездили второй раз. Тоже быстро, оперативно с ним связались и сделали все.
Навальный: Так, сколько у нас всего было по Навальному операций?
Кудрявцев: К ребятам вопросов нету, как бы, все всегда организовано хорошо, обеспечение там, проведение мероприятия. Нареканий, как бы, не было.
Навальный: Значит, есть оперативные…
Кудрявцев: Вот по этому вопросу, там, я не помню, сколько там… Я вот помню, что я там в Кирове был, в Киров все. А больше я не помню как.
Навальный: В Кирове были… Значит, у нас есть оперативная информация, может, в связи с этим… и связано это все, что они там готовят какие-то публикации. И, может быть, поэтому меня и попросили со всеми связываться. И якобы он подозревает, что были еще попытки. Что… какие… о чем может идти речь? Что он может, сам Навальный, про себя знать, сколько раз… Вот он сам заявит: меня пытались отравить столько-то раз. Что он может сказать, как думаете?
Кудрявцев: Что он может об этом думать?
Навальный: Да.
Кудрявцев: Ну, не знаю. Я, честно говоря, про попытки еще там что-то… не в курсе. Я слышал он там, да, что-то озвучивал. Что были еще там попытки. Но о чем речь я даже не знаю. Может, что-то и было, но через меня это не проходило.
Навальный: Так, окей. Вы очень помогли. Давайте я еще раз по своим бумажкам пробегусь. Так, самолет — у нас есть ответ на этот вопрос. Помощь медиков — есть. Оцениваете работу коллег высоко. Поправляйте меня по ходу дела, если я что-то неправильно сказал. Случайность… Так, Паняев. Вы оцениваете работу Паняева как?
Кудрявцев: А кто это?
Навальный: Ну, на месте работал. Владимир Александрович Паняев. Алло?
Кудрявцев: Да-да-да… Паняев…
Навальный: Не знаете такого?
Кудрявцев: А я не знаю, нет, даже не пересекался.
Навальный: Окей, хорошо.
Кудрявцев: Может, ребята пересекались…
Навальный: Хорошо. Со Станиславом Валентиновичем обсужу тогда это. Значит, одежда обработана, и все с ней хорошо?
Кудрявцев: Ну, да, крайний раз, когда отдавали, все… чистенько.
Навальный: Не будет никаких сюрпризов у нас с одеждой?
Кудрявцев: Ну, поэтому несколько раз поехали.
Навальный: Несколько раз поехали, чтобы обработать одежду. Давайте еще раз. У меня есть данные, что вы 25 августа это делали, а второй раз?
Кудрявцев: Позже чуть поехали, через недели две, наверное, или через неделю.
Навальный: Через неделю после 25 августа? Не помните точно?
Кудрявцев: Нет, к сожалению, не помню. Это Макшаков скажет.
Навальный: Окей. Кто еще ездил с вами?
Кудрявцев: Со мной?
Навальный: Да.
Кудрявцев: Василий Калашников.
Навальный: Ка-лаш-ни-ков…
Кудрявцев: Но его фамилия, наверное, не озвучена была, да?
Навальный: Нет, у меня нет в списке его, странно…
Кудрявцев: Значит, руководство посчитало, что, не имеет (неразборчиво)
Навальный: Ну да, хорошо, это же, да… Хорошо, я у Богданова этот уточню вопрос. Хорошо, значит, на теле, вы считаете, ничего не могло остаться?
Кудрявцев: Ну, я считаю, что нет.
Навальный: Главный…
Кудрявцев: Ну, я так думаю, по крайней мере.
Навальный: Ну, естественно.
Кудрявцев: Я не в курсе, как бы, что они делали, ну, что именно. Вы понимаете, о чем я говорю?
Навальный: Понимаю.
Кудрявцев: Я не знаю, что там было. И по свойствам, и так далее, по проникновению, я тоже не знаю. Я так думаю, что, если делали, то навряд ли там что-то могло остаться. Это мое мнение, и я информацию даю непосредственно… как сказать-то… ну, как я предполагаю. У меня информации такой нет. По крайней мере (неразборчиво).
Навальный: Хорошо, а скажите мне, какой предмет одежды… На какой предмет одежды главный был акцент? У нас самый рискованный в теории предмет одежды какой?
Кудрявцев: Ну, трусы.
Навальный: Трусы.
Кудрявцев: (неразборчиво)
Навальный: Что-что?
Кудрявцев: Рискованный в каком плане?
Навальный: Ну, где могла быть максимальная концентрация.
Кудрявцев: Ну, трусы.
Навальный: В каком месте трусов… Это внутренний шов, наружный шов, прилегающий куда? Потому что у меня тут по этому поводу блок вопросов. Я это с Макшаковым буду обсуждать, но мне нужна ваша информация тоже.
Кудрявцев: Ну, по внутренним работали. Ну, по крайней мере, там обработка была.
Навальный: Ну вот представляете себе трусы? Да? И в каком месте есть самая…
Кудрявцев: (неразборчиво) Это где паховая часть.
Навальный: В паховой части трусов?
Кудрявцев: Ну, гульфик так называемый… Там швы такие есть, вот по швам…
Навальный: Так, погодите, это важно, сейчас, секунду. Кто передал информацию о том, что должна быть обработана гульфиковая часть трусов?
Кудрявцев: Я предполагаю. Сказали работать по трусам, по внутренней части.
Навальный: Кто сказал-то? Макшаков?
Кудрявцев: Да.
Навальный: «Внутренние»... Ща, пишу… «внутренние швы трусов»… Окей, значит, серого цвета трусы? Цвет трусов какой, не помните?
Кудрявцев: Ну, синий был.
Навальный: Синие…
Кудрявцев: Макшаков, эту информацию лучше у него…
Навальный: Они целы? То есть их как бы можно вернуть ему, теоретически? Длеать этого мы не будем, но они целые и все нормально.
Кудрявцев: Да, все чисто, да.
Навальный: Визуально по ним не будет видно… они не выцвели, нет никаких пятен, ничего нет?
Кудрявцев: Нет-нет, ничего нет. Ну, они в хорошем состоянии, чистые.
Навальный: Но на штанах…
Кудрявцев: Штаны та же область, внутрення, где трусы, там. Возможно, и там что-то было. Ну, как бы, тоже там замывали.
Навальный: Угу.
Кудрявцев: Ну, это, нет, это предположительно, потому что контакт-то все-таки есть…
Навальный: Извините, не расслышал, что все-таки есть?
Кудрявцев: Ну, контакт со штанами там есть какой-то, возможно, и там что-то было. Штаны тоже обработали. Они тоже чистые, все с ними нормально.
Навальный: Окей. Это вообще была ошибка или правильно — контактный способ донесения?
Кудрявцев: Ну, это не мне решать…
Навальный: Ваше мнение какое?
Кудрявцев: Руководство так посчитало, значит, это было правильно, наверное. Способ хороший.
Навальный: Ну, раз он остался жив, значит, не такой хороший. Вы тоже, вы поймите меня правильно…
Кудрявцев: Обстоятельства, опять же, я говорю, сложились так, что ситуация пошла вот так вот. Поэтому, как сказать…
Навальный: Хорошо.
Кудрявцев: Они выбрали, значит, соответственно, как-то они… Способ хороший, да. Согласен. Контакт есть. Контакт будет хороший, соответственно. Проникновение хорошее. Если они это выбрали, соответственно, они посчитали, что это правильно. В зависимости от ситуации, там, от опыта, там, наверное.
Навальный: Окей, хорошо… Значит, это я вас спросил, это я спросил. Добавить еще что-то хотите? Что еще считаете важным или существенным, что мне стоит указать в рапорте?
Кудрявцев: Да нет, наверное, я считаю, и так информации много.
Навальный: Окей. Хорошо.
Кудрявцев: По крайней мере, у меня в голове сейчас вот это вот… А вы сейчас кому будете звонить, если не секрет?
Навальный: Секрета нет, но я буду очень благодарен, если вы никого не будете предупреждать. Потому что мне нужно их мнение. Сами понимаете, мне не нужно, чтобы вы между собой договаривались. В этом смысле я вам честно и откровенно говорю, что…
Кудрявцев: Дело не в договоренности, дело просто в том, что я первый, кто появился. Мне, к сожалению, никто не позвонил, ни Богданов, ни Макшаков. Я, честно говоря, ошарашен вопросами всеми вот этими, сами понимаете, (неразборчиво) от этой ситуации…
Навальный: Константин Борисович. Все ошарашены. Представляете, как я ошарашен, я вообще об этом не знаю ничего, и мне позвонили в 5 утра и сказали — иди, выясняй. Вот я звоню вам и глупые вопросы задаю. Потому что я вообще про это знаю очень мало. Но работа такая, позвонили, вот надо делать. Хорошо. Тогда я вашим коллегам буду сейчас звонить и будет здорово, если в течение времени какого-то не будете делиться с ними подробностями для того, чтобы их рассказа был какой-то более.
Кудрявцев: Ну, я подробностями делиться не буду, я сейчас хотя бы Макшакову позвоню, он в курсе вообще этого всего…
Навальный: Он, конечно, в курсе. Макшакову я еще с утра звонил. Он, собственно говоря… Я сегодня с утра разговаривал с Богдановым и с Макшаковым. Все нормально.
Кудрявцев: А Богданов дал мою фамилию? Его фамилию? Ну, ребят, соответственно?
Навальный: Ну, естественно…
Кудрявцев: А ваш телефончик возьму, чтобы с вами связаться.
Навальный: Есть, конечно. Пишите. 916.
Кудрявцев: Угу.
Навальный: 912-24-87.
Кудрявцев: 24-87?
Навальный: Да. Максим Сергеевич.
Кудрявцев: Да, я записал, угу.
Навальный: Хорошо. Если мне будут нужны еще какие-то уточнения, я, наверное, еще в течение пары часов буду звонить, поэтому на связи оставайтесь, хорошо?
Кудрявцев: Да я всегда на связи, днем и ночью, у меня уже привычка.
Навальный: Да понятно…
Кудрявцев: С телефоном везде хожу, в туалет и в ванну, потому…
Навальный: Да-да, это точно… Все-таки я не понимаю одной вещи. Вот они наносили на трусы? Или на трусы и на штаны? Потому что у меня информация двойная, и я не могу понять.
Кудрявцев: Это Макшаков скажет точно.
Навальный: Нет, ну они мне скажут, я хочу, чтобы вы мне сказали.
Кудрявцев: Нет, я об этом не знаю, куда нанесено было. Я говорю: мы работали именно по этим… По трусам, штанам, внутренностям там, смотрели, есть ли там пятна, нет ли там пятен каких-то и так далее. Пятен как бы на трусах, видимых пятен, не было. По крайней мере, визуально. На штанах тоже, там флисовые штаны, плотные такие, на них вообще ничего не разглядишь. Тем более, они сине-темного цвета, и те, и те. Поэтому как нам сказали, так мы и смотрели. Визуально не было видно
Навальный: Окей. Понятно. Хорошо. Все, Константин Борисович, спасибо большое, будем на связи, тогда буду обращаться еще.
Кудрявцев: Максим Сергеевич?
Навальный: Да?
Кудрявцев: Алле?
Навальный: Да-да-да.
Кудрявцев: А, извините, вопрос такой… а ничего, что мы с вами по обычному телефону разговаривали?
Навальный: А-а, мы ничего такого не обсуждали особенного. Это скорее экстренная ситуация, я думаю, ничего страшного нет. Я согласовал с Богдановым, что я вам буду звонить по такой связи.
Я знаю, кто хотел меня убить. Я знаю, где они живут. Я знаю, где они работают. Я знаю их настоящие имена. Я знаю их поддельные имена. У меня есть их фотографии.
Дочитайте, пожалуйста, этот пост до конца. Или посмотрите видео. Мне будет очень нужна ваша помощь с его распространением, потому что это история о секретной группе убийц из ФСБ, куда входят врачи и химики, о том, что они меня пытались убить несколько раз, а однажды — чуть не убили мою жену. По телевизору об этом точно не расскажут. Особенно учитывая то, что приказы этой группе дает президент России Владимир Путин. И, кстати, я вам расскажу, почему он решил меня убить.
Первое. Это не наше расследование. Вернее, мы подключились на его финальной части, а основную работу сделала расследовательская группа Bellingcat совместно с изданием Инсайдер, а конкретно их главный и очень крутой расследователь Кристо Грозев из Болгарии.
Так что мое первое большое спасибо Bellingcat, а второе... Ирине Яровой и партии «Единая Россия». Потому что именно благодаря так называемому «пакету Яровой» коррумпированные сотрудники «правоохранительных органов» свободно торгуют данными наших с вами мобильных телефонов. И данными авиаперелетов, кстати, тоже.
Некоторое время назад со мной связался Кристо Грозев и сказал: «Знаешь, похоже, мы нашли тех людей, которые пытались тебя убить». И я бы подумал, что он сумасшедший, но дело в том, что именно люди из Bellingcat, собственно, раскрыли знаменитое убийство в Солсбери. Это, помните, когда по телевизору показывали двух смешных чуваков, рассказывающих про солсберецкие шпили.
Поэтому я отнесся серьезно, и месяц назад мы уже нашим отделом расследований сначала внимательно изучили и перепроверили всю работу Bellingcat, а потом и сами подключились к ней. Одновременно с этим видео выйдет ещё и материалы журнала Шпигель, издания Инсайдер и репортаж телекомпании CNN. Эти СМИ тоже внимательно следили за ходом расследования и всё перепроверяли. Поэтому не только ФБК, но и три уважаемых независимых СМИ ручаются за то, что все факты, изложенные в этом расследовании, достоверны.
Я хочу, чтоб вам было не только очень интересно, но и очень понятно, как провели это расследование. Поэтому сейчас я вместе с вами реконструирую всё, что было сделано. Это очень похоже на голливудский триллер. Только в реальной жизни.
Итак. Мы с вами сыщики. Хотим разобраться в загадочном покушении на убийство. Но мы не можем выехать на место преступления. Не можем никого допросить. Не имеем доступа к уликам. Всё, что у нас есть: голова, ноутбук, интернет и, что важно, коррумпированные путинские полицейские, торгующие данными граждан.
А также два неоспоримых пока факта:
1. Человек потерял сознание в самолёте, когда вылетал из Томска в Москву.
2. Лаборатории трех стран и Международная организация по запрещению химического оружия подтвердили, что человек этот был отравлен боевым химическим оружием группы «Новичок».
Как это произошло? Что он съел или выпил? Или на одежде что-то было? Мы не знаем.
Поэтому мы начинаем с самой базовой версии. Навального отравили «Новичком» в Томске. Значит, скорее всего, какие-то люди приехали за ним в Сибирь. Совершили преступление и уехали.
Для проверки этой версии составляем мой тогдашний маршрут. 14 августа вылетаю из Москвы в Новосибирск, четверо моих коллег уже там, они вылетели на день раньше. Два с половиной съемочных дня, 17-го августа мы на машине едем в Томск. Оттуда 20-го августа я должен вылететь обратно в Москву.
Вероятность того, что кто-то СЛУЧАЙНО в эти же дни передвигался точно таким же маршрутом, очень мала. И здесь мы первый раз обращаемся к черному рынку данных, чтобы получить нужную информацию. Она не очень-то и секретная. Просто списки пассажиров. Ревнивые мужья и жены часто пытаются проверить, с кем на соседних местах летают их супруги, поэтому такой информацией торгуют направо и налево.
Среди пассажиров нескольких рейсов Москва-Новосибирск 13 и 14 августа мы ищем тех, кто 20-го или 21-го собирался вернуться в Москву, но уже из Томска. Таких пассажиров несколько. Я, например. Еще 6 сотрудников ФБК, которые были со мной в этой поездке. И еще трое наших попутчиков, которых я, к своему удивлению, совсем не узнаю.
Кто они? Секретные члены нашей съемочной группы, о которых я не знаю? Первый — это некий Паняев Владимир Александрович. Ничего это имя нам не говорит, нужно проверять.
Находим телефон Владимира Александровича и вводим его во всем известный телеграм бот, чтобы посмотреть как он записан в записных книжках других людей.
А записывают его — тадам! — «ФСБ Владимир Александрович Паняев». Пробиваем Паняева по старым базам, доступным в интернете, и устанавливаем некоторые куски его биографии: работал фельдшером в воинской части. Сейчас прописан по адресу Лубянка, 1. Какой интересный адрес. Смотрим предыдущую прописку и тут уже вообще не можем поверить своим глазам. Улица Люблинская, дом 175.
Знаете, кто еще прописан в этом доме? Я.
То есть Владимир из ФСБ, поселившийся в соседний со мной подъезд, зачем-то ездил в Сибирь по тому же маршруту и в те же даты, что и я. Совпадение?
С двумя другими нашими попутчиками ситуация обстоит гораздо хуже. Одного зовут Фролов Александр Андреевич, а другого — Спиридонов Иван Васильевич. И про них по доступным нам базам, старым, новым, любым — мы не находим ни-че-го. Нет у них машин, нет водительских удостоверений, нет недвижимости. Тем не менее именно эти трое (Паняев, Фролов и Спиридонов) летят на одном рейсе в Новосибирск и бронируют себе один и тот же обратный рейс в Москву, но из Томска, на 21 августа. И все трое от этой брони отказываются, сдают билеты. Похоже что-то у них в Томске пошло не так.
В попытке узнать про этих загадочных людей хоть что-то, мы запрашиваем данные об их перемещениях — это тоже услуга, очень доступная в интернете, — не летали ли они недавно еще куда-то, и выясняем: Паняев в 2020-м покидал Москву только дважды — один раз отправился с нами в Сибирь, а перед этим, 2 июля — в Калининград.
Вместе с ним тем же рейсом в Калининград летал и Фролов. И надо же, какое совпадение: 3 июля я тоже летал в Калининград вместе со своей женой Юлей. Что же это получается, эти люди уже не просто наши секретные сотрудники, они секретные члены моей семьи?
Итого у нас есть группа из трех таинственных путешественников, которые летают туда же, куда и я, один из них — врач или фельдшер из ФСБ.
При этом они не наружное наблюдение. Они не ходят за мной по пятам. Не следят. Просто приезжают в те же места. Интригующее начало, не правда ли?
И тут я должен рассказать о двух странных историях своей биографии. О которых раньше не говорил, чтобы меня не посчитали сумасшедшим. Пару лет назад, я не помню, когда точно, я сел в самолет в Москве и полетел в одну из региональных поездок. Через час после взлета меня пробил холодный пот, и я почувствовал, что мне очень-очень плохо. Так плохо, что я сейчас умру. Поскольку я был весь мокрый, я с трудом дошел до туалета, там умылся холодной водой. Посидел 15 минут, и все прошло. Я вернулся на своё место и поделился этой историей только со своим пресс-секретарем Кирой, которая сидела рядом, и позже со своей женой. Ну а как такое расскажешь? История звучит дико. «Я чувствовал, что сейчас умру, но у меня ничего не болело, а через 15 минут всё прошло?» Естественный ответ людей на это: иди голову поверь, ты явно ненормальный.
Но случай мне, конечно, запомнился, именно поэтому, как я много раз рассказал в разных интервью, почувствовав себя плохо в самолете, летящем из Томска, я пошёл умываться холодной водой. А уже позже, из многочисленных интервью химиков, рассказывающих о принципах действия «Новичка», я узнал, что такое запросто может быть. Дозировка имеет принципиальное значение. Если доза «Новичка» слишком большая — умрешь мгновенно. Если недостаточная — то можешь вообще ничего не почувствовать или испытать кратковременный приступ. Типа того, что был у меня.
6 июля мы с женой были в поселке Янтарный под Калининградом. Утром пошли гулять, гуляли долго. Затем вошли в номер, а потом пошли обедать в кафе на пляж. И по дороге Юле стало плохо. Причем ей становилось хуже и хуже, и так стремительно, что, когда мы дошли до кафе и заказали еду, она поняла, что ей даже сидеть тяжело. Я спрашивал: «Что у тебя болит? Сердце? Живот? Вызвать скорую?» А Юля сама не понимала и не могла объяснить. Говорила: «Ничего не болит». Решила вернуться в номер, и, как я потом узнал, еле до него дошла, хотя гостиница была совсем рядом. Через час Юле внезапно стало легче, она уснула. На следующий день она чувствовала себе отлично, как будто ничего и не было.
Это сейчас, после того, как я сам через это прошёл, я понимаю, как может быть плохо и как невозможно объяснить происходящее. А тогда я подумал: ну, ерунда какая-то. Сбой организма.
Мы решили о случаях пока никому не говорить, а использовать эту информацию для расследования, которое, разумеется, тоже начали делать. Ну, и рассказали потом уже Bellingcat.
Но это всё было отступление. На этом этапе нашего следствия мы про предыдущие попытки убийства ничего не знаем. Есть странная группа из трех людей, которые ездят за мной. Это всё явно неспроста, понять мы ничего не можем. Зашли в тупик.
Поэтому мы пока мы оставляем троицу в покое и начинаем раскручивать дело с другой стороны — с «Новичка». Как пишут химики — это, возможно, самое ядовитое вещество, изобретенное человечеством. Его невозможно изготовить самостоятельно без участия серьезных государственных лабораторий. Поэтому мы должны прикинуть: кто в России может достать или разработать это химическое оружие? И не обнаружатся ли связи между этими людьми и нашим фельдшером Владимиром из ФСБ?
Химическое оружие запрещено. Я, пережив отравление «Новичком», прекрасно понимаю почему. Это страшный способ убийства людей. Полезного применения у него быть не может. Россия в 1997 году присоединилась к международной Конвенции о запрещении разработки, производства, накопления и применения химического оружия и о его уничтожении. Еще раз подчеркиваю: о разработке нового химического оружия речи не идет — это немыслимо, но и все имеющееся нужно уничтожить. Уничтожали в 4 этапа. Построили для этого 7 заводов. Делалось все это поначалу на деньги США. Главным человеком, отвечающим за ликвидацию химического оружия в России, был Сергей Кириенко — он занимал пост председателя Государственной комиссии по химическому разоружению. Ирония судьбы, именно он недавно попал под европейские санкции в связи с моим отравлением.
В сентябре 2017 года Россия объявила о полной ликвидации химического оружия.
Это важно понимать. Нельзя украсть старый советский «Новичок» со склада или из лаборатории. По официальным данным, он полностью уничтожен, и не существует ни одного миллиграмма вещества.
Его можно только изготовить заново. Что тоже запрещено. Но если очень хочется, то можно. Особенно, если хочется президенту страны.
Химическое оружие в России не только продолжило существовать, но его и развивали, придумывали новое, улучшали.
Недавно Bellingcat и еще несколько их партнеров опубликовали большое и важное расследование. Они разобрались, как продолжили работать «упраздненные» научные институты, занимающиеся химоружием. Я не буду пересказывать подробно, вы можете сами изучить, но суть в следующем.
В советское время в городе Шиханы Саратовской области работал главный научный институт, где создавали химическое оружие, в том числе фосфорорганические боевые отравляющие веществ. Первый «Новичок» разрабатывали именно там. Об этом много раз подробно рассказывали создатели «Новичка» Владимир Углев и Вил Мирзоянов.
После присоединения России к Конвенции о запрещении химического оружия, Шиханы постепенно теряли значение и в итоге лишилась статуса самостоятельного учреждения, став филиалом московского института органической химии.
Однако шихановские ученые никуда не исчезли. Они просто перешли в другие места работы. Bellingcat нашёл куда. Около восьми оказались в научном центре «Сигнал» в Москве. Именно в «Сигнале» работают специалисты по ингибиторам холинэстеразы, к которым относится «Новичок». Двенадцать бывших шихановцев нашлись в 27-м научном институте Министерства обороны в Москве, ещё около десяти — в Питере, в ГРУ-шном Испытательном институте военной медицины. Через директора этого Испытательного института Сергея Чепура журналисты и накрыли всю подпольную схему.
«Новичок» впервые появился в публичном поле из-за отравления Скрипалей. Благодаря биллингу телефонных разговоров Чепура и его геолокации, мы теперь знаем, что он принимал деятельное участие в подготовке этой спецоперации. За несколько месяцев до покушения он постоянно созванивался с директором «Сигнала» Жировым и другими ведущими сотрудниками. Параллельно с этим он общался с офицерами ГРУ и лично с Александром Мишкиным, отравителем-неудачником и ценителем солсберецких шпилей. Чепур даже ездил в Москву на заседание в штаб-квартиру ГРУ за несколько дней до покушения, где встречался с начальниками ГРУ и Мишкиным. В тот же день он созванивался с исследователями из «Сигнала».
Таким образом, мы имеем факт. Когда ГРУ осуществляло это покушение, «Сигнал» был вовлечен во все фазы подготовки спецоперации. Это главное место, где работают специалисты по фосфорорганическим соединениям. Они разрабатывают «Новичок», совершенствуют его и знают о нем все. Они консультировали ГРУ по тому, как его применять, ведь это очень непросто и опасно. Я напоминаю, что Скрипали, на которых покушались, остались живы, зато погибла ни в чем не виновная женщина, а различные поражения получили аж 47 человек. Поэтому логично предположить, что если кто-то решит применить «Новичок» для того, чтобы убить меня, он обязательно будет общаться с людьми из «Сигнала».
И тут мы доходим до главной части расследования Bellingcat. Они взяли телефонные биллинги директора этого «Сигнала» Жирова и посмотрели, с кем он разговаривал в дни до моего отравления и после него. И им открылся новый удивительный мир государственных убийц — на этот раз из ФСБ.
В списке людей, с которыми Жиров общался летом 2020 года, нашлось несколько номеров, принадлежащих сотрудникам ФСБ. Кто-то просто записан в телефонной книжке с подписью «ФСБ», кто-то зарегистрирован по адресам военных частей ФСБ, кто-то паркует на Лубянке машины. Но ФСБ в наше время — это гигантская организация, там работают тысячи людей в сотне разных отделов. Как вычислить тех, кто нам интересен? В случае с Жировым это оказалось легко. Большинство сотрудников ФСБ, которые ему звонят, работают в одном и том же месте — Институте криминалистики Центра специальной техники ФСБ. В один день Жирову звонили директор этого института генерал Васильев и директор всего Центра специальной техники — генерал Богданов. И еще несколько сотрудников Института криминалистики ФСБ, включая некого Станислава Макшакова, который очень просто гуглится. Это ученый, вот один из его патентов, и заявка подана от его работодателя, войсковой части 61469. Расположена она была в тех самых Шиханах.
Как интересно! Еще один шихановец обнаружен в Институте криминалистики ФСБ. Смотрим на этот Институт повнимательнее и почти отчаиваемся: похоже, что это ложный след. Чем они занимаются?
Одна из первых ссылок — сотрудники этого института анализируют ютюб-ролики студента Егора Жукова на экстремизм. И, естественно, находят его. Они же нашли мефедрон, фенилпентан и кокаин на волосах журналиста Ивана Голунова.
Вообще институт, в советское время называвшийся просто НИИ КГБ СССР, — главное место проведения экспертиз вообще всех видов для нужд ФСБ. Баллистика, дактилоскопия, взрывотехника, почерковедение, лингвистика — всем этим занимаются тут. Они участвовали в расследовании вообще всех резонансных дел, которые вы можете вспомнить, — от взрывов жилых домов в Москве до расследования гибели подлодки Курск. Когда они не расследуют теракты, они заняты не менее важными вещами — например, расследуют смерть Христа. Я не шучу.
Странно, что по итогу они не возбудили против Иисуса дело об экстремизме. Ведь всё, что он делал, — это просто классическая попытка свержения существующего строя.
Ну что, как думаете, могут ли такие мощные эксперты быть причастны к попытке убийства меня «Новичком»? Ещё как!
Макшаков, ученый из Шихан, показался самым перспективным персонажем в этой истории, и журналисты Bellingcat получили и его телефонные контакты тоже. Давайте с самого начала начертим схему, кто общается с кем.
Основные контакты Жирова из «Сигнала» в ФСБ — это Богданов, директор Центра специальной техники и по совместительству замначальника научно-технической службы ФСБ. Следующий — генерал Васильев, начальник Института криминалистики ФСБ. И Макшаков из Шихан.
Этот в свою очередь больше всего общается с группой из примерно 10 человек, расскажу о некоторых из них:
Александров Алексей Александрович — работал в скорой помощи, потом в ФСБ
Осипов Иван Владимирович — в записных книжках фигурирует как «Иван доктор»
Кривощеков Алексей Леонидович — раньше работал в Министерстве обороны, паркуется на Лубянке,1
Таякин Олег Борисович — служил в войсковой части ФСБ, потом стал врачом-хирургом
Кудрявцев Константин Борисович — химик из войсковой части в Шиханах
Швец Михаил Михайлович — зарегистрирован в Балашихе, по адресу Центра специального назначения ФСБ
Паняев Владимир Александрович — тоже из военной части, фигурирует как «фельдшер»
Уо-уо-уо. Кто-кто? Паняев?
Вот и сложился наш паззл. Это тот самый Паняев, который летал со мной в Новосибирск, Томск и Калининград. Вместе со всеми остальными, кого я вам назвал, он сотрудник Специального секретного подразделения по убийствам людей химическим оружием. Если быть совсем точными, конкретно «моя» команда — то есть люди, работа которых в ФСБ (государственная служба, напоминаю) заключается в том, что убить меня.
Как видите, цепочка от производителей «Новичка» до людей, которые были рядом со мной в моменты отравления, оказалась совсем короткой.
Если вы внимательно слушали и запоминали с самого начала ролика, вы сейчас думаете: а где же Фролов и Спиридонов, про которых ты нам рассказывал и которые с тобой тоже летали?
Их не существует. Это паспорта прикрытия реальных людей из нашего списка. Смотрите. Мы разгадали несложный принцип этой шифровки.
ФРОЛОВ АЛЕКСЕЙ АНДРЕЕВИЧ, день рождения 16.06.1980
СПИРИДОНОВ ИВАН ВАСИЛЬЕВИЧ, день рождения 21.08.1975
Имя — не меняем. От отчества оставляем только первую букву. День рождения сохраняем. Месяц тоже. Год изменен, но совсем чуть-чуть — чтобы было просто запоминать. Ну и фамилии: для прикрытия используются девичьи фамилии жен или подруг настоящих сотрудников ФСБ. Опять же, чтобы было просто запоминать. Фролова — это девичья фамилия подруги медика Александрова. Спиридонова — фамилия супруги сотрудника ФСБ, тоже врача, Осипова.
Окей. Что мы имеем? Группа людей из ФСБ, которым постоянно звонит ученый-химик из ФСБ Макшаков. Они постоянно общаются между собой, а еще они очень часто вместе путешествуют: на одних и тех же рейсах, покупают билеты одной бронью, в разных комбинациях, — но неизменно вместе.
Доказательств уже достаточно. Мы знаем действующих лиц. Понимаем, как устроена организация. Видим, что врачи из ФСБ, получающие «Новичок» в секретном институте, используя служебные паспорта прикрытия, дважды ездили со мной. И в двух местах происходили отравления.
Но разум всё равно отказывается верить. Ну серьезно, неужели кто-то отдал приказ убить меня или мою жену и задействовал для этого целое управление ФСБ? Мы понимаем, что нашей страной управляют преступники, но не настолько же!
Вдруг все же совпадение? Ну один на миллион, но совпадение?
Нам нужно больше доказательств.
Берем слитую базу авиаперелетов. Берем список всех людей, которых считаем причастными к группе отравителей из ФСБ. 8 фамилий, из которых 6 настоящие и 2 выдуманные личности с документами прикрытия.
Наступил момент истины: мы анализируем, куда же они летали вместе в любых комбинациях.
Вот в начале списка то, что мы уже обсудили — Томск, Новосибирск и Калининград, а вот — прямо визуально видно, оооочень много совместных турне в 2017 году. Прямо очень много. А теперь самое главное. Добавляем список моих перелетов за это же время. И сопоставляем.
18 сентября. Знакомый нам Паняев в компании медика Александрова под настоящим именем возвращается из Омска в Москву. Я улетел из Омска в 5.50 утра, они сразу за мной.
9 июня я лечу из Москвы в Пермь. Паняев и Александров под псевдонимом «Фролов» ожидают меня на месте. Они вылетели в Пермь на день раньше, 8-го числа.
Вот я лечу в Пензу. И мой сурок со мною. «Спиридонов», который был с нами в Томске (он на самом деле доктор Осипов), в компании еще одного фсб-шника Кривощекова тоже в Пензе, они вылетели на несколько часов раньше меня.
На следующий день я в Ульяновске открываю штаб, там же ночуем до 21-го. Как выясняется, в компании отравителей из ФСБ. Они тоже были в Ульяновске и вылетели оттуда обратно в Москву.
Если вдруг вам кажутся такие совпадения удивительными или даже шокирующими, подождите, это самое начало.
3 марта 2017 года я полетел из Москвы в Самару. Как самые преданные фанатки, сотрудники ФСБ Кривощеков и Александров («Фролов»), выехали туда на поезде за сутки, 2 марта. Я на самолете, они на поезде. В этот же день я сажусь на поезд Самара — Уфа. А они садятся на самолет по тому же маршруту. И 4 марта и мы, и они в Уфе. Я открываю штаб, они... не знаю, что делают. Из Уфы 5-го числа я лечу в Казань, и наши фсб-шники ЛЕТЯТ СО МНОЙ ОДНИМ РЕЙСОМ. В Казани после своего мероприятия я сажусь на поезд в Нижний Новгород. 5-е число. Кривощеков и Александров-«Фролов» в этот же день летят по точно такому же маршруту и встречают меня в Нижнем. 6 марта и я, и мои отравители едем обратно в Москву на поездах с разницей в несколько часов.
4 дня. 4 города. Они ездили за мной буквально по пятам, боясь пропустить малейшую остановку. Я раньше шутил, что, наверное, никто, кроме меня и группы «Ласковый Май», не ездил так много и так интенсивно с турами по стране. Я ошибался. Убийцы из ФСБ ездили ровно столько же.
Вот полный список за 2017 год. Это все путешествия, где вместе со мной были сотрудники «отдела отравлений» ФСБ. Новокузнецк, Архангельск, Киров, Владивосток, Челябинск, Новосибирск — везде. 15 городов, 30 маршрутов. Везде они. За все время — 36 совпадений.
И вновь возникает вопрос: может быть, это просто наружное наблюдение? Случайно наткнулись на какой-нибудь политический отдел ФСБ. Ну, ездят и смотрят просто, не сделал ли я случайно чего-то экстремистского в Пензе.
Абсолютно точно нет. Во-первых, все эти люди не простые эшники с видеокамерами — у них либо медицинское, либо химическое образование и специализация. Во-вторых, какое наружное наблюдение будет каждый раз выезжать на день раньше и улетать на день раньше того, за кем они следят? В-третьих, в этот же период я МНОГО раз ездил в какие-то города одни днем — с утра вылетел из Москвы, вечером вернулся. Ни в одно такое короткое путешествие без ночевки они не ездили. Им были интересны только те места, где я останавливался в гостинице.
И вот еще одна загадка, над которой сторонний невнимательный человек бился бы очень долго. 27 апреля Паняев и Александров-«Фролов» едут в Астрахань. Но меня там нет. Единственное совместное путешествие ФСБ-шников за год, которое не совпадает с моим пребыванием в месте их назначения. Что же это такое? Ребята так сдружились, что решили вместе сгонять на рыбалку? Держите разгадку.
27 апреля в Москве в меня плеснули зеленкой с какой-то кислотой, и я почти потерял глаз.
Вы же помните, что ФСБ-шные отравители всегда вылетают на день-полдня заранее? 28 апреля я ДОЛЖЕН БЫЛ лететь в Астрахань, но из-за глаза поездку пришлось отменить. Вот купленный билет:
Горе-ФСБшники уже были там и напрасно ждали меня на месте. Скучали, наверное, и смотрели мой четверговый стрим, который выглядел достаточно специфически.
Таким образом, это уже неопровержимый факт. Мы имеем дело с государственной операцией. Это не ФСБ-шники, работающие на заказ олигарха или чиновника, которого я обидел своим расследованием. Целый департамент ФСБ под руководством высоких начальников в течение двух лет ведет операцию, в ходе которой несколько раз пытаются убить меня и членов моей семьи, получая химическое оружие в секретной государственной лаборатории. Конечно, операция такого масштаба и такой длительности не может быть организована никем, кроме как главой ФСБ Бортниковым, а он никогда бы не осмелился это сделать без приказа Путина.
Загляните в словарь и прочитайте определение понятия «государственный терроризм». Это именно оно. Незаконное убийство граждан без суда и следствия. Я и раньше говорил, что попытка моего убийства — указание Путина. А сейчас со всеми фактами я утверждаю: по приказу президента Путина сотрудники ФСБ организовывали террористический акт.
И конечно, вы сейчас смотрите и задаете себе вопрос: а зачем? То, что Путин меня не любит, — это очевидно, но что-то толкнуло его к таким радикальным действиям. Прежде в своих интервью я говорил, что это стратегия «Умного голосования». Все кремлевские инсайдеры прямо говорят, что Путин лично очень ее опасается. Но сейчас понятно, что команда убийц начала ездить за мной до того, как я придумал «Умное голосование».
И я сидел, и думал, и ломал голову. Выяснить оказалось довольно легко. Я много езжу по стране. И в конце 2016-2017 годов я постоянно ездил в Киров на второй процесс по делу Кировлеса. По билетам этих убийц мы видим, что сначала они со мной не ездили, а потом в один прекрасный день — ррраз! — и началось. Они были со мной в каждой поездке.
Значит, между поездкой без них и поездкой с ними случилось нечто, после чего Путин сказал: убейте его. Я зашел на свой ютюб-канал и нашел единственное важное видео, относящееся к этому промежутку, которое может все объяснить.
По законам детективного жанра сыщик в какой-то момент соединяет все точки и поразительно точно воссоздает картину преступления. Я сейчас сделаю то же самое. Теперь вы знаете, как было проведено это расследование и откуда брали данные. Поэтому не сомневайтесь: когда я говорю «поехал», «полетел» и «позвонил» — это подтверждается билетами, списком пассажиров и данными биллингов и геолокации сотовой связи.
Середина декабря 2016 года. Я заявляю о том, иду на выборы. Путин решает, что за это меня стоит убить и поручает это ФСБ. Не застрелить, не выкинуть из окна и не сбить фурой. Отравить. Боевым химическим оружием. Название «Новичок» тогда бы никому из нас ничего не сказало, это было за полтора года до операции в Солсбери.
В мою первую поездку в 2017 году со мной отправляются члены специально организованной группы убийц, составленной преимущественно из сотрудников ФСБ с квалификацией медиков и химиков. Сначала они путешествуют под своими именами, к марту у них появляются уже паспорта-прикрытия. Группа из минимум двух человек в разных комбинациях сопровождает меня весь 2017 год. Минимум 30 совместных путешествий. Зачем? Мы не знаем точно. Скорее всего, они просто готовили эту операцию, а потом ждали приказа. Но как минимум один раз за все это время они меня пытались отравить. Это было в самолете — я как раз о том инциденте, когда мне резко стало плохо, но ненадолго. Напутали с дозировкой. Вторая конкретная попытка убийства очевидно происходит этим летом в Калининградской области.
2-го июля 2020 года. Я, ничего не подозревающий, в Москве, но билеты уже куплены, а гостиница забронирована. В отделе отравлений ФСБ кипит работа. Звонки на высшем уровне. Макшаков, главный специалист по химоружию из Института криминалистики ФСБ, сначала созванивается со своим начальником генерал-майором Богдановым — директором всего Института криминалистики. Сразу после — с генерал-полковником Кириллом Васильевым. Позже он по очереди обзванивает Александрова, Паняева и Швеца, которые сразу же покупают билеты в Калининград и уезжают 2 июля и 3-го. Мы с Юлей прилетаем в Калининград 3 июля в 11-40.
5 июля Паняев Швец и Александров возвращаются в Москву. 6 июля Юле становится плохо. Либо они хотели убить ее, либо она дотронулась до какого-то предмета или еды, которые предназначались для меня. В этот же день, в Москве разрываются телефоны. Макшаков говорит с Жировым, начальником «Сигнала». Жирову же звонят по очереди генералы ФСБ Богданов и Васильев. В это же самое время Макшаков много раз звонит трем несостоявшимся отправителям из Калининграда. Богданов, самый большой начальник из всех, директор Центра специальной техники ФСБ, выезжает в Калининград лично и проводит несколько дней в местном отделении ФСБ. Достаточно просто предположить, что происходит: идет разбор полетов. Выясняют, почему я остался жив. Уточняют у «Сигнала», что не так с дозировкой. Делают выводы и готовятся к новой операции этим летом.
12 августа. В этот день мы впервые собрались в офисе ФБК в полном составе людей, которые вскоре поедут снимать расследования в Сибирь, и несколько часов писали сценарии для роликов прямо у меня в кабинете, вслух обсуждая, куда и когда мы едем, где останавливаемся, где снимаем и так далее. Бесспорно, важный день для ФБК, но для ФСБ важнее. Все стоят на ушах. Макшаков звонит по очереди генералам Васильеву и Богданову, а потом начинает звонит Александрову и Осипову. Осипов звонит Паняеву. Все они созваниваются и с их коллегой Олегом Таякиным, он выпускник 27-го института Министерства обороны, специалист по химоружию.
Таякин — главный координатор попытки моего убийства. Следующие несколько дней он будет ночевать в здании Института криминалистики ФСБ, непрерывно общаться с теми, кто катается с нами по Сибири и ищет, что бы намазать «Новичком», и сразу же рапортовать наверх — Макшакову, ну и дальше по цепочке. Она будет повторяться каждый раз. Он ключевой в этой операции человек, связующее звено всех со всеми. В этот же день Александров, Осипов и Паняев покупают билеты в Новосибирск. Вечером в 21:30 они звонят дежурному ФСБ в аэропорт Шереметьево. Операция по моему убийству официально началась.
13 августа 9:05 утра. Александров, Осипов и Паняев вылетают из Москвы в Новосибирск. Макшаков с ними на связи по телефону. Эти трое — точно часть команды, которая непосредственно пыталась меня убить: они привозили «Новичок», выбирали место, наносили его, что там еще они могли делать. Был ли с ними кто-то еще? Возможно, но под фальшивыми документами. Координатор Таякин остается в Москве. Начинается интенсивная слежка за членами нашей команды.
Вот кадр из одной из передач РЕН-ТВ. Он сделан в этот день, 13 августа:
Мария Певчих, глава нашего отдела расследований, стоит около своего дома с чемоданом и ждет такси в аэропорт. Зачем-то за ней следили с самого утра, а потом эта оперативная съемка оказалась в руках пропагандистов. В это время координатор Таякин выезжает из здания Института ФСБ на улице академика Варги и едет в аэропорт Домодедово — видимо, чтобы лично убедиться, что она села на самолет. В 8:55 он связывается с дежурным ФСБ в аэропорту, очевидно, чтобы попасть внутрь. А сразу после вылета ее самолета выходит из аэропорта и уезжает.
14 августа. Перед поездкой в Новосибирск отравители из ФСБ выключили свои настоящие телефоны и пользовались временными. По протоколу, они видимо должны были вообще оставить настоящие телефоны дома, чтобы их было невозможно отследить, но не оставили. Доктор-убийца Александров включил свой настоящий телефон в Новосибирске лишь однажды. И этого достаточно, чтобы определить, где он был. В 15-30 местного времени его телефон был здесь, а здесь расположена гостиница Парк Инн, где спустя пару часов окажусь я.
15-17 августа. Координатор Таякин ночует в НИИ-2 ФСБ. Ночами он активно переписывается с кем-то с помощью мессенджеров. Это видно по детализации телефонных биллингов и геолокации телефона. Каждое утро созванивается с начальником Макшаковым, а тот с генералами. Несколько раз Макшаков разговаривает с экспертом по органофосфатным ядам, ученым из Шихан.
18-19 августа. Мы переехали из Новосибирска в Томск. Отравители поехали за нами. Следующие пару суток мы не понимаем, где именно они находятся, но видим непрерывное общение команды «на земле» в Томске с координатором Таякиным. А тот продолжает по цепочке докладывать наверх.
19 августа, вечер. В Томске 11 вечера, я вернулся после купания в знаменитом Кафтанчиково и сижу с коллегами в ресторане гостиницы. Я не ем, заказываю один коктейль, но он такой невкусный, что я делаю всего пару глотков и оставляю его на столе. В полночь я ухожу спать.
Сразу после этого в 00-08 координатору Таякину поступает звонок от члена команды, ФСБ-шника Алексея Кривощекова. Следующие 40 минут Таякин интенсивно переписывается с кем-то через мессенджер и одновременно разговаривает с Макшаковым. В 00-44 звонки прекращаются. Скорее всего, активная фаза операции завершена — к тому моменту я уже отравлен, и остается только ждать результатов.
Видимо, расслабившись, в 00-48 по томскому времени Александров совершает такую же ошибку, как в Новосибирске. Включает свой настоящий телефон буквально на секунду, один байт исходящего трафика. И этого достаточно, чтобы определить его местонахождение, он в Томске, в 5 минутах езды от гостиницы «Ксандер», где мы все остановились.
20 августа. Я просыпаюсь. Одеваюсь. Отпиваю воды из бутылки, выхожу из номера и в 6 утра встречаюсь со своим пресс-секретарем Кирой и помощником Ильей. Через пару минут мы садимся в такси. В 6-05 Кривощеков звонит Таякину в Москву. Судя по всему, он где-то рядом с нами, видит нас физически и сообщает: Навальный жив и едет в аэропорт.
Что было дальше, хорошо известно. Через 2,5 часа мне становится плохо в самолете, я теряю сознание, впадаю в кому, меня привозят в Омск. Я завис между жизнью и смертью, и ФСБ-шники с тревогой наблюдают за развитием событий. Спустя сутки я все еще жив, а значит, операция провалилась. Начинается другая — по заметанию следов.
21 августа. Первое, что должна сделать группа, — предпринять любые усилия, чтобы «Новичок» не был обнаружен нигде. Макшаков начинает названивать профильным экспертам. Любым людям, которые могут помочь скрыть следы операции. Среди его консультантов ученый Василий Калашников, он специализируется на обнаружении метаболитов (остатков) токсических веществ в крови. Затем звонки Олегу Демидову, тоже бывшему шихановцу, специализирующегося на органофосфатах, к которому относится «Новичок». И очень важный звонок в Институт проблем химико-энергетических технологий, расположенный в городе Бийске. И представляете себе, на чем специализируются ученые этого института? На удалении следов химического заражения.
Отгадайте, где же в это время наша троица убийц? Александров, Осипов и Паняев сдают свои билеты из Томска в Москву и немедленно отправляются в Горно-Алтайск. Мы знаем это потому, что наш старый и очень полезный друг Александров опять включил свой телефон и выдал местоположение. Координатор акции Таякин тоже срочно в полтретьего ночи бежит в аэропорт и вылетает в Горно-Алтайск. Почему Горно-Алтайск? Это ближайший к Бийску город с аэропортом. А Горно-Алтайское управление ФСБ прекрасно подходит как место встречи.
По крайней мере телефон Таякина целый день находился вот в этом радиусе — там же, где и здание управления ФСБ.
Легко предположить, что вместе со специалистами из бийского института коллектив киллеров обсуждает, как заметать следы проваленной операции.
Нетрудно понять, почему они так забегали, реконструировав политическую ситуацию. Я лежу в коме. Все пишут, что меня отравили. Путин говорит Бортникову: «Вы какого черта всё провалили, сделайте все, чтобы никакой „Новичок“ не был обнаружен». То же самое Бортников повторяет Васильеву и Богданову — начальникам Центра специальной техники ФСБ, а те отправляют своих наломавших дров подчиненных к людям, умеющим избавляться от следов «Новичка».
Одновременно идут более традиционные методы сокрытия преступления. В отеле «Ксандер» изымаются записи видеокамер, в неизвестном направлении пропадает моя одежда. Вполне вероятно, ее забирает один из участников группы — Кудрявцев, 25 августа он прилетал в Омск. Врачи в Омске получают инструкцию и начинают врать о том, что никакого отравления не было, подключаются пиарщики, вбрасывается версия, что я накануне пил самогон и вообще употреблял наркотики. Меня запрещают вывозить в госпиталь в Германию и ждут, либо пока я умру, либо пока следов «Новичка» на теле не останется. Дальше вы все знаете лучше меня.
«Новичок» был всё-таки обнаружен в крови сначала немецкими учеными, потом шведскими и французскими. Потом международная организация по запрещению химического оружия провела расследование и выпустила официальный доклад, вывод которого: Навальный был отравлен веществом из группы «Новичок».
Тут уместно обсудить вопрос, возникающий у каждого: да что же за ФСБ такое беспомощное? Где таких идиотов набрали? Три с половиной года ездят за мной, как минимум трижды травили, а я всё равно жив. И какой вообще дурак решил использовать «Новичок», если применять его настолько сложно?
Но если подумать, план был неплохой. Смотрите сами. Они дважды пытались меня убить, а я даже не понял, что происходит. И если бы понял, то мне бы все равно никто не поверил. Сам рассказ «ой, я чуть не умер, но не умер» звучит дико. Им было важно рассчитать дозировку. Поэтому лучше положить меньше, чем больше. Переборщишь — человек умрет на месте, и будет понятно. Эта еда отравлена. Или этот предмет. Станет легче докопаться до правды. А у нас получается во всех случаях отравления мы вообще не понимаем, как точно это было сделано. Да, я соприкоснулся с «Новичком», а потом схватил бутылку, на которой остались следы, и поэтому мы знаем, что все произошло в отеле, но все равно как именно — неясно. Если человека застрелишь или собьешь машиной — это традиционное преступление, которое понятно, как расследовать. Вот тело, вот пули, вот следы. А отравление дает потрясающую возможность вообще не вести никакого расследования и заниматься любимым кремлевским делом. Просто врать.
Можно выдвигать любые версии и говорить что угодно.
- Вы зачем отравили человека?
- Мы? Мы никого не травили. Это вы сами отравили.
И иди доказывай.
Однако в целом правда: операция провальная, чему я очень рад. Удивляться тут не нужно. 20 лет под руководством Путина деградирует все. И если космосом командует Рогозин, а нанотехнологиями Чубайс, то с чего вы взяли, что в ФСБ устроено иначе? С чего вы взяли, что «Новичок» будет работать лучше, чем космический робот Федор? Да так и вышло: спросил Путин у раздолбаев в секретном институте: «Через сколько „Новичок“ раствориться в теле?» Те почесали головы и сказали: «Ну, через двое суток». А он не растворился. Да потому что все развалилось в стране, и чиновники думают только о том, где украсть. Система деградирует целиком, на всех уровнях. И если, например, здравоохранение сейчас у нас в таком состоянии, что люди в коридорах умирают, то и в сфере секретных операций происходит то же самое.
Я хочу сказать пару слов офицерам ФСБ и вообще правоохранительных органов. Вам самим не стыдно на эту систему работать? Ну вы же видите, что просто превратились в прислугу для воров и предателей. Путин 20 лет последовательно превращал и ФСБ, и МВД в структуры, главная задача которых — помогать красть ему и его друзьям. И это единственный национальный проект, выполненный на отлично. Богатейшая страна с огромными ресурсами стала нищей. Миллионы пенсионеров рыдают, сравнивая свои пенсии и цены в магазинах. Зато все путинские дочери миллиардерши, его друзья соседи и сослуживцы — миллиардеры. Самые дорогие яхты — у наших олигархов. И вы должны всё это защищать, а ещё и убивать тех, кто недоволен.
Не надо участвовать в этом национальном предательстве. Те, кто поддерживает Путина и его систему, не патриоты, а изменники. Они предали народ России.
Эта попытка убийства раскрыта. И теперь вы точно понимаете, что официально его раскрывать не будет. Иначе придётся пересажать половину руководства ФСБ. И Путина, который им приказ отдавал.
Ровно поэтому — вы посмотрите — они так и визжат на всех уровнях: от «Единой России» и Лаврова до телевизионных пропагандистов. Понимают, что их разоблачили. Но это все было ерундой по сравнению с тем, что будет дальше. Прямо в эту минуту вся банда смотрит это видео и осознает, что их уличили в совершении террористического акта. С именами и фамилиями. Со званиями и должностями. Мысль о том, что они пойманы с поличным, заставит их визжать в миллион раз сильнее. Вы увидите истерику неимоверных масштабов. Телеведущие госканалов будут просто взрываться в эфирах. Против меня возбудят уголовное дело за то, что у них не получилось меня убить.
Кто у нас ФСБ-то возглавлял, помните? Чье это главное детище? Кто им до сих пор управляет лично в ручном режиме?
ФСБ в нынешнем виде — его главное творение, и вот всем стало окончательно ясно, что он его использует для убийства политических оппонентов. И Путин, конечно, будет топать ножками больше всех. Потому что это его личный план и личный провал. Обида его на меня и ФБК будет очень сильной.
Я могу рассчитывать только на вас. Пусть не будет расследования, но я хочу, чтобы вся страна знала, что творят эти люди. Как они используют государственную систему. Во что они превратили органы безопасности. Ни у кого не должно оставаться иллюзий.
Последнее и самое важное. Если вы знаете хоть что-то об этой операции по отравлению меня «Новичком», если вы узнаете этих людей, сталкивались с ними, работали, учились или просто где-то видели. Напишите нам. Либо в телеграм-бота. Либо, если хотите полностью анонимно, — на Черный Ящик. Это специальный сайт, через который можно отправить нам сообщение, даже мы сами не увидим, кто его прислал. Любая информация нам будет полезна, вы можете помочь раскрыть это преступление до конца.
Напоминаю, что в сентябре будут выборы в Госдуму. Мы все хотим, чтобы воров-единороссов было в ней как можно меньше. Для этого нужно участвовать в «Умном голосовании». Регистрируйтесь прямо сейчас и поддерживайте нас.
